Играть, чтобы жить. Книга 8. Путь молодого бога - стр. 2
Он скатился вниз секунд за двадцать. На нижней точке траектории скорость скольжения достигла ориентировочных девятисот кэмэ в час. А потом, практически на тех же скоростях, боец взмыл ввысь по трамплину обратной стороны воронки, пробил низкий слой вечной вулканической облачности и с влажным шлепком разбился об инфернальное небо.
Угу. Как оказалось – небо в Инферно твердое и вполне достижимое. Хотя скорее весь этот План, как входящий в один из девяти кругов Ада, не является самостоятельным и полноценным миром.
Вынырнув из воспоминаний, Оркус покосился на Младкора и сделал невнятное движение рукой, обводя копошащиеся вокруг фигурки:
– А в целом… Как оно?
Младкор безразлично пожал плечами:
– За вычетом главного – практически зашибись. Враг повержен и все такое…
Оркус нахмурился. Хрустнули суставы сжавшихся в кулак пальцев, в голосе добавилось тяжелых нот:
– Алексей, встряхнись! Всем тяжело! Сам знаю – без скреп Первожреца альянс трещит по швам. Гончие борзеют, драконы слушают только Ленку, часть помещений замка недоступна…
Младкор согласно кивнул:
– Светлые кучкуются, неписи озверели, во Фронтире кого только не видели: пятнистых, олдеров и даже – шхерящуюся в скалах виртполицию… Враг не дремлет…
– Вот-вот! Так соберись же!
Лицо Алексея вновь исказила мученическая гримаса, почти мгновенно сменившаяся злым оскалом:
– Да собран я! Хоть в Крым, хоть в Рим! Толку-то?! Этот мудак слишком много на себя завязал! На свою харизму, на удачу, славу, любовь богов!
Оркус осторожно покосился на небеса:
– Неназываемый говорит, что с Глебкой все в порядке… Надо просто подождать…
– Ага, в порядке… Что русскому в радость, то немцу смерть! Ладно… Прости… Реально срываюсь. – Алексей медленно выдохнул, затем тряхнул головой и энергично растер руками осунувшееся от усталости лицо. – Короче, по делам нашим скорбным… Найдено более семнадцати тысяч надгробий. Как ты знаешь – мироздание одарило всех участников Битвы сорокадневным посмертием. Сегодня, кстати, день последний, сороковой. Удалось воскресить почти…
Младкор говорил и говорил, сыпя цифрами потерь и достижений, расходов и трофеев, а Оркус слушал вполуха, давая парню выговориться и борясь с желанием закрыть глаза. Взгляд особиста пытлив и натренирован, а оттого – у Оркуса крепко щемило сердце. Непривычной, тоскливо-щенячьей болью…
Он не хотел видеть, как мокрым изваянием застыла на краю алмазной воронки Багира. Котята несмело подвывали у ее могучих лап, а растерянный Саблезуб уже который день беспомощно метался вокруг.
Как лежащая на осколке гранита Главгончая, с сорванными до мяса когтями, все тянула и тянула заунывную похоронную песнь. И даже серебряная чаша с крепчайшим бразильским кофе не могла вырвать Искру из тяжелой меланхоличной тоски.