Играть, чтобы жить. Книга 3. Долг - стр. 7
М-да, засада. Условие нереальное, но выбора, похоже, нет. Соберу весь мифрил и сделаю себе танк…
Ладно, утро вечера мудренее, сейчас главное выбраться из этих проклятых подземелий.
Вновь взглянул на Павшего, тот согласно прикрыл веки, намекая, что надо соглашаться. Я уже было открыл рот, но в разговор вмешалась Макария. Тряхнув роскошной гривой волос, девушка резко бросила:
– Не согласна! Как Первожрец, Лаит наделен моим умением «Блаженной Смерти». Его применение не должно быть засчитано как смерть с переносом души!
Е-мое! Макарушка, тебя сегодня как подменили! Если предложение пройдет, ноги твои целовать буду, желательно от колен и выше…
Нахмурившаяся паучиха раздраженно пыхнула клубами сиреневого дыма, похоже, что Макария ее жутко бесила. Наконец после томительной паузы Ллос выплюнула сквозь зубы:
– Одна добровольная смерть в течение года! И никаких больше условий, я уже жалею, что согласилась!
Резко повернувшись ко мне, она прошипела прямо в лицо, болезненно обжигая капельками кислотной слюны:
– Любая смерть, и ты мой! Любая! Хоть грибами отравись! Также даю тебе один месяц, в течение которого Верховный Жрец Светлоликого должен уйти в Мир Теней вот от этого клинка! Все, свободен, пшел вон!
Ллос сделала сложный пасс лапой, и перед моими глазами, прямо в воздухе, материализовался уже знакомый мне паучий клинок. Блеснув коваными гранями, он с коротким свистом рухнул вниз, пробивая хрусталь и глубоко вонзаясь в пол, причем именно в том месте, где мгновение назад стояла моя нога.
Как ни в чем не бывало я опустил на плиты вовремя отдернутую ногу и, нагнувшись, коротким рывком вытащил кинжал.
Ллос, я ведь ничего не забываю… Возможности мои постоянно растут, а фантазия безгранична. Когда-нибудь и на моей улице перевернется фура с пивом, отольются тогда кошке мышкины слезки…
Павший подмигнул, незаметно показал большой палец – мол, еще легко отделался, и одним движением кисти смахнул меня в открывшийся прямо за спиной портал.
Бум! Жахнуло по ушам.
Оп! Не удержал я равновесия и рухнул на задницу.
– Ай! Какой мудак?! – раздался подо мной голос восьмиклассницы Лены.
Огляделся: двор Первохрама, за спиной арка входа, под задницей – крыльцо и Лена. Ф-ух, дома!
С кряхтеньем поднялся сам и протянул девушке руку, предлагая ей принять помощь и перестать изображать из себя раздавленную медузу.
Лена вытянутую ладонь проигнорировала, резиновым мячиком вскочила на ноги и, прищурив глаза, обошла меня вокруг, осматривая и осуждающе цокая языком. Вновь оказавшись передо мной, она приняла подсмотренную где-то позу сварливой жены и принялась отчитывать: