Игра в пустяки, или «Золото Маккены» и еще 97 советских фильмов иностранного проката - стр. 19
А вот в фильме по повести Героя Соцтруда Болгарии, ветерана их писательской спилки Павла Вежинова «Барьер» композитор летал с феей Доротеей. В этих крылатых качелях было столько узнаваемого ребяческого фрейдизма, что на Западе подобных сюжетов элементарно стеснялись. Тамошних кукольных, скрипичных и нотных дел мастера если и спали со своими студентками, то не делились стариковским счастьем с широкой общественностью. А кто и делился (как Вуди Аллен в «Манхеттене») – не изображал себя добрым волшебником, а подругу случайно приземлившимся мотыльком. О «Последнем танго в Париже» и речи нет, там фею… ладно, оставим.
У нас с болгарами все было иначе (у нас – потому что странноприимного титана играл приглашенный И. М. Смоктуновский пятидесяти пяти лет от роду). Титан учил Дорофею нотной грамоте, и та начинала слышать музыку при одном касании клавира. Для пущей легкости сближения была она чуть с прибабахом, носила хиповский батничек с талисманчиком и наблюдалась в псих-лечебнице (кто в здравом уме и без очевидной корысти клюнет на бисексуального зануду? – а затейливая ориентация угадывалась в Смоктуновском не меньше, чем в Марлоне Брандо). По стенам творца висели гобелены, антикварная дедовская сабля и картина Шагала с летучими влюбленными. Даже автомобиль «Жигули» ловкие болгары сняли в ночи с таких выгодных ракурсов, что он гляделся волшебным экипажем.
В СССР фильм полюбили: имя актрисы Вани Цветковой выучила вся страна – радовало, что девочку зовут Ваней; разве что подрезали сцену ее нагого купания в пруду (феи Динь-Динь вечно норовят залезть в пруд голышом, да и летают преимущественно в ночнушках). Фото в ночнушке вынесли на четвертую обложку журнала для состоятельных творцов «Искусство кино».
Конечно, смущала некоторая томная безвкусица и мастер-и-маргаритица – но чего еще, скажите, было ждать от режиссера с фамилией Христо Христов?
«Черные ангелы»
Болгария, 1970, в СССР – 1972. Черните ангели. Реж. Выло Радев. В ролях Доротея Тончева, Виолета Гиндева, Стефан Данаилов, Марин Младенов. Прокатные данные отсутствуют.
Три юных пары по выходным купаются у водопада, читают с камня стихи, лобзаются в вересковых кущах и ловят улыбки летней ночи. Играют в жмурки в черной наглазной повязке. По будням – разбирают пистолеты «шкода» с глушителем и снова становятся диверсионной группой штаба повстанческой армии-1942. Лучшими, вечно молодыми сынами и дочерьми народной Болгарии, в муках решающей – расширяться или не расширяться с немцами на Восток.
Стихи на камнях и оружие в ридикюлях, православные молебны и громкие акции, уход по крышам в белых рубахах и последний бой во мраморных чертогах генпрокуратуры – пафос и красота жизни на острие в такой степени копировали черную романтику боевой организации эсеров, что временами казались выдумкой, имитацией большого стиля старших соседей. Ан нет же – уже в 41-м по отмашке из Москвы БКП перешла к тактике уличного террора против высшего генералитета (чем и объясняется непропорционально большое число смертных приговоров при провалах красного подполья). Революционное сектантство и стиль обоюдной предельной жесткости характеризовали классовую войну на Балканах. Поэт Никола Вапцаров, чьи строки предпосланы одиссее боевой дружины, сам был казнен по одному из процессов БКП. Черные кожанки, курсистские платьица, парадные мундиры с саблей и стоечкой становились прощальной униформой маленьких солдат, страшно далеких от народа и убивающих старших его именем.