Игра в игру - стр. 16
Связанный с едва знакомой, выбранной ему девушкой только вибрациями голосовых связок, молодой артист понял, что они ему очень нравятся на слух. Задорная искренняя девчонка, рада с ним общаться без кокетства и пошлости. Женский какой-то голос. Он такой тембр слышал у хороших актрис, независимо от возраста – будто они тебя по проводу насквозь видят и принимают, какое там, любят всяким. У Елены был похожий. Ох, добилась своего, ведьма. Вот он с девочкой болтает, а думает только о ней. Ему теперь ни на миг не расслабиться. Всегда будет ощущение подвига Елены ради. И все-таки голос Маши завораживал.
– Ты не психиатр? – насторожился Игнат. – Гипноз на расстоянии не практикуешь?
– Да у меня второй курс! Я только что анатомию сдала.
– Удачно?
– Пятерка. Я вообще отличница. Из школы ничего, кроме золотой медали, не вынесла.
– Страшный человек.
Посмеялись. Еще раз договорились о свидании. Трубку первой положила она. Игнат Смирнов не испытал ни сожаления, ни воодушевления. Маша же впала в бесчувственность, как в сугроб с торчащим на пути головы деревом.
Игнат снова размечтался о Елене Калистратовой. Вот выдержит все с этой Машкой, приползет на коленях и спросит: «Леночка, ты меня проверяла? Не нужна мне молодая, высокая, стройная, отличница. Только ты – злая, жестокая, прекрасная, даром отдавшая меня в рабство. Продала бы, я знал бы, что какой-то твой каприз выкупаю. Нет, все не так. Люблю. Хочу. Дождусь. Не пойду завтра с Машей. Но ведь ты расстроишься. Леночка-а-а…» Проревевшись, Игнат Смирнов умылся и отправился на съемку второго своего сериала.
Тем временем в кабинет к Эдуарду Шелковникову входила заказчица. И, случись Елене Калистратовой увидеть его восхищенное и мечтательное лицо, она, вероятно, сама отменила бы встречу Игната с Машей. И все получилось бы иначе. Но чего не видим, того для нас не существует. О чем только слышим, существует лишь наполовину. И так далее.
Лиза Шелковникова упруго двигалась по пересеченной местности. Это было чревато, потому что голова ее редко была занята ориентированием в пространстве. Люди творческих профессий много думают обо всем сразу и ни о чем от избытка свободного времени. Мысля, они функционируют, как станки. И не умеют себя выключать. Это всегда делает кто-то или что-то извне.
На сей раз Лиза рассуждала конкретно. Эдик явно возвращаться собирается. С такой болью вслед смотрел последний раз в кафе, что спина чесалась. Понять можно – обрюзг, устал, мотор нужен. Чтобы не хнычущим голосом спрашивали: «Милый, куда пойдем?» – и во всю ивановскую орали: «Чего разлегся? Встал быстро и… ну, хоть в зоопарк»: он очень любит живность. Плюс к тому Эдуард – хороший отец. Ребенка двухлетнего бросил, но отец хороший. Только как ему втолковать, что девочки, из-за которой он однажды набросился на педиатра, больше нет. Красотка почти двухметрового роста, которая неделю назад себе на кольцо даже мелочь у него из бумажника вытряхнула, – есть. А той нет. Внуков он чует, что ли? Так разве Лиза будет препятствовать контактам? Только поблагодарит. Но ей самой он не нужен… Бац! Это был незамеченный вовремя фонарный столб. Лиза на него не обиделась – столкнулись кстати. Ход размышлений особенно плавно меняет направление при соприкосновении лба с твердым предметом.