Игра в бесконечность - стр. 8

– Вас не упекали в больницу?

– За это нет. Но однажды я провёл в психиатрической клинике чуть ли не всю свою жизнь. Это было моё наказание за прошлую жизнь. Скажу Вам, что это было пострашнее сатаны.

– Что же Вы натворили?

– Не важно. Главное, что я получил урок и больше, надеюсь, не повторить того, что привело меня к такому исходу.

– Можно вопрос?

– Спрашивайте. Мы же тут именно для этого.

– Умирать страшно?

– Нет. Не страшно. Страшнее хоронить. Я даже скажу Вам, что умирать почти не больно. Я не буду врать. Ощущения перед смертью, особенно, если она от ран или болезней, неприятные. Но чем ближе конец, тем боль становится невидимой, а желание узнать что-то новое вырастает до максимума. В момент, когда Ваша душа покидает тело, а это секундное дело, она тут же переселяется в другое тело. Вы чувствуете, как мышцы Вашей новой матери выталкивают Вас наружу и этот первый вдох, как правило самый болезненный в этой истории. Так что умирать не больно, а больно рождаться.

– Мне хочется верить Вам, Лука.

Бармен выставил на стол заказ, еще раз внимательно посмотрел на Луку и помотав головой из стороны в сторону ушел к стойке бара.

– Угощайтесь, Оскар. Когда-то, в этом кафе я сделал предложение своей жене. Отец этого бармена, мой одноклассник, был свидетелем на нашей свадьбе. После я был свидетелем у него. И я крестил этого бармена, когда тот был еще грудничком.

– Вы сейчас серьёзно?

– Абсолютно, – Ответил Лука.

– Вы шутите.

– Я могу сказать, как звали его мать и отца, их даты рождения. Могу назвать имя его дядюшки и даже кличку его собаки, которой нет уже лет восемьдесят. Я знаю, как звали его старшую сестру, которую мы хоронили в возрасте двух лет. Этот бармен родился вторым в семье ребенком, спустя много лет после смерти его сестры.

– Боже правый, мне становится нехорошо, – Старик взялся за сердце.

– Не стоит налегать на спиртное, – Лука отодвинул от старика стакан.

– Вы и в правду сумасшедший.

– Вы это себе придумали. Я человек, получивший дар видеть чуть больше, чем дано обычному человеку. И я не скажу, что с этим легко жить.