Игра Сна - стр. 12
– Я никуда не хочу попасть, – наконец сказала я.
Плоский нарисованный на куске фанеры Кот улыбнулся мне из кроны нарисованного дерева:
– Ну тогда стой на месте.
Я потуже завязала бантик на платье и, немного подумав, ответила:
– Но стоять на месте тоже не годится.
– Почему это?
Я развела руками.
– Потому что… Потому что… Да не знаю!..
А правда, почему бы и нет?
Я присела, прислонившись спиной к нарисованному дереву. Поерзала, поудобнее устраиваясь, сняла ужасные башмачки. Глубоко вздохнула и закрыла глаза. Но через несколько секунд опять вскочила на ноги:
– Потому что скучно! А еще может мне куда-нибудь надо, а я и не знаю, и сижу тут.
– Ну тогда иди куда-нибудь. А по дороге может и поймешь, куда тебе надо.
Я оглядела высившиеся вокруг ряды одинаковых фанерных деревьев.
– А куда-нибудь, это куда? Вправо, влево?
– Какая разница, тебе же все равно никуда не хочется. Иди уже куда-нибудь. – он махнул нарисованной лапой.
– Но может ты мне скажешь, что там находится…
– Я обычный нарисованный кот, а не стойка «Информация», откуда мне знать! – раздраженно перебил меня Чеширский Кот и повернулся ко мне толстой нарисованной пушистой задницей.
– Эй! – позвала я его. Но он даже не пошевелил нарисованным хвостом.
После обстоятельной беседы с Чеширским Котом, неизвестность уже не так страшила меня. Однако уходить от единственного говорящего объекта, пусть и нарисованного, не хотелось.
И тут мне в голову пришла странная мысль. А если он нарисован, деревья нарисованы, может и я сама уже – нарисована?
Я вытянула руки вперед и увидела только две плоские дощечки с нарисованными на ними пальцами.
Однако не успела я как следует испугаться, как почувствовала, что какая-то неведомая сила тянет меня за шиворот, словно котенка.
Я моргнула и тут же вздрогнула от ослепившей какофонии белых вспышек и громкого многоголосого воя, ударившего в уши. Я словно оказалась посреди тонущего корабля – все кричали, вопили, раздавался непонятный шум толпы с одиночными отчаянными выкриками:
– …поделитесь…
– …бес-пре-це-дент-но…
– …как вы…
слова и словосочетания вспыхивали в гуле и снова тонули, заглушаемые другими, которые в свою очередь заглушались еще одними, и так далее, и так далее, и все это образовывало несмолкающий монотонный гул. Щелчки. И белые вспышки, разрывавшие темноту с частотой светомузыки.
– Аглая, – услышала я голос у самого своего уха, – с тобой все в порядке?
Широкая спина Виктора, пахнущая полынью, заслонила меня от света и звука, его руки укутали спокойствием и тишиной.
– Что происходит? – спросила я его.
– Интервью, – как ни в чем не бывало ответил Виктор. И отстранился, выталкивая меня вперед, на свет, распахивая окружающий мир, обрушившийся подобно каменной лавине.