Игра Саида. Единственная - стр. 40
– Входи, - голос мужчины звучит ровно. И на лице не дергается ни один мускул, словно он совсем не удивлен. – Что тебе нужно, Ника?
– Поговорить.
– Мы уже всё обсудили. Иди в комнату, отдыхай. Я устал с тобой разбираться. Нет, - откидывается на спинку стула, внимательно рассматривает меня. Обманчиво расслабленный, а у меня всё тело свинцом наливается. – Если расскажешь, где Эмин прячется, то выделю тебе время.
– Я не знаю.
Правда ведь, понятия не имею. Сомневаюсь, что парень будет задерживаться в том месте, где прятал меня. Не дурак ведь, чтобы так рисковать, давно уехал оттуда.
А рассказывать хоть что-то Саиду… Это как признаться, что я плела интриги за его спиной, врала обо всём. Я сама себя загнала в ловушку, подставила так, как никто не смог бы.
Не представляю, как мне выбраться без проблем. Ложь Хаджиеву обернется бедой. Правда – тоже самое. Остается только каждое слово подбирать. Чтобы не врать в своих ответах, но при этом не говорить, что я Эмина видела.
– Я без понятия, где прячется твой племянник. Господи, я только вот узнала, что он жив!
– Тогда нам не о чем говорить, пташка. Не трать мое время зря.
– Я не… Нет, - повторяю тверже, сжимая пальцами спинку стула. Чтобы удержаться, не рухнуть от тяжелого взгляда. – Нам есть что обсудить. Ты не можешь просто так сказать те слова и уйти.
– Разве ты не этого хотела? Свобода, главное желание. Получи, распишись и прекрати меня доставать. Должна была понять, что я не в настроении.
– Хотела, - признаюсь тихо. Кусаю губу, стараюсь не смотреть на Саида. – Но ты не назвал цену и… Я хочу понимать, что будет после с моим ребенком. Ты ведь… Ты ведь не заберешь его, правда?
– Собираюсь. Я собираюсь забрать своего ребенка.
Всего одно слово, а через меня словно разряда тока пропустили. Выжигает всё внутри, заставляет дрожать. Едва стою на ногах, не понимаю, как Саид может быть настолько жестоким.
Я не знаю, что дальше будет. Я только свой диагноз узнала, даже живота не видно. Когда он появится? А через сколько месяцев малыш начнется пинаться? Я даже не могу сказать, что сразу, безусловно люблю ребенка.
Но я научусь! Разберусь, как любить, как быть готовой всё отдать ради своего сына или дочки. Ада научилась, и я смогу! А Хаджиев словно саму эту возможность хочет отобрать.
– Нет, - произношу так, словно мое слово что-то решает. – Клянусь, Саид, если ты решишь отобрать у меня ребенка…
– То что ты сделаешь, пташка?
– То я найду Эмина и точно против тебя сговор устрою! Решусь на всё то, в чём ты меня обвинял. Я не дам!...
– Угомонись. Сядь. Сядь, я сказал!