Игра с кумом. Повесть - стр. 14
– Запах, архив, и рядом ведьма… тобой стоит заняться.
Он поднялся и оставил собеседника, не прощаясь. Когда он скрылся, Денис представил Ингу с абстрактным прокурором и содрогнулся.
Ноги понесли его по переулку, мимо снежных гор, воздвигнутых добросовестными дворниками. Вокруг сновали люди с авоськами и портфелями. Денис обходил всех, не глядя, и едва не налетел на дерганого прохожего в шапке-чулке. Он поднял глаза – это оказался Аркадий Львович.
– Везде тебя ищу, – выпалил запыхавшийся амант. – Объясни своей теще, что Андрей на меня клевещет! Твой шурин интриган, – его осенила идея, и он стукнул Дениса по рукаву. – Пойдем – подтвердишь, что у меня своя квартира. Какие у меня бывают люди, о-го-го!
Денис мандражировал возвращаться к Инге и позволил втащить себя в подъезд со сломанным лифтом. Аркадий Львович волочил его по ступенькам и бормотал:
– Таланты, личности, элита… ты, брат, в своем занюханном архиве таких не видел. Андрей напрасно брезгует, скажи ему, что он неправ…
Аркадий Львович отпер дверь, и на Дениса, ядовито отметившего, что гулянка происходит без хозяина, обрушился праздничный гул.
Играла ритмичная музыка, шлялись бородатые люди. Пробежал растрепанный ребенок лет пяти, его догнала женщина в длинной юбке. В коридор вышли двое, и один сказал другому возмущенно:
– Ваш Мусин – жулик, деляга. Дядя-эмигрант сделал ему имя на западе, а то расписывал бы детские садики и не жужжал. Подумаешь, барин – дипломаты ездят в коммуналку, скупают мазню. Будто он один умеет рисовать смятую газету «Правда».
Аркадий Львович провел Дениса в сумеречную комнату, где на комоде, покрытом вязанной скатертью, стояли водочные бутылки, тарелка с хлебом и консервы. Этой нехитрой снедью угощались несколько человек, среди которых выделялся статный мужчина с бородкой. Он держал граненый стакан и прихлебывал водку, как чай. На его костлявом лице светились прозрачные глаза.
– Ты наглец, Мусин, – сказал ему кто-то из темноты. – Как еще соседи не стукнули.
Мусин растянул тонкие губы.
– Моя соседка, Домна Васильевна, боится иностранцев, как огня, – проронил он. – Я говорю ей, что у американцев песьи головы и зубы. Когда звонок, она прячется за шкаф, баррикадирует дверь и умоляет: не пускай ко мне эту страсть, касатик. Я живу в трясине, но пользуюсь массовым невежеством в хвост и в гриву.
Какой-то субтильный человечек вылетел к свету, выпятил грудь и пьяно заверещал, пошатываясь и брызгая слюной:
– Мусин, ты жлоб и проститутка! Твою мазню только в сортир, тебе посольские клерки в уши надули, но мы-то знаем, что король голый, пэтэушники, которые портреты Ленина малюют, и то лучше тебя справляются, а у тебя – ничто, пустота!