Игра. Реванш - стр. 4
– Простите, – кивнула Анжелика, протирая кожу на запястье спиртом.
Лику трясло, словно через неё пропустили слабый разряд тока. Смолин оказался в сотни тысяч раз красивее, нежели на фотографиях, а опасная близость к чуть ли не самому гениальному преступнику за последнее время, что греха таить, возбуждало, мешая девушке адекватно мыслить.
«Не влюбляться, понятно, что именно имел в виду Дмитрий!»
– Потерпите…
Игла проткнула кожу, а тонкие пальцы медсестры стали прилаживать катетер.
– Чёрт, – выругался Смолин, вновь закрывая глаза. Вместо медсестрички он видел расстроенное лицо Ники, держащей на руках сына. Она с укором смотрела на него, а в огромных тёмных глазах застыли кристально чистые слезы. Чувство вины перед ней накрыло Алексея подобно штормовой волне.
«Милая, милая, милая…» – думал он о той, с чьим уходом умерла часть его души.
– Дайте-ка я уложу Вам голову подубобнее, – Рязанцева, отрегулировав скорость падения физиологического раствора, низко склонилась над Смолиным, делая вид, чо поправляет ему подушку. Смолин горько ухмыльнулся одной половиной рта, на что Рязанцева вдруг ответила ему заговорческой полуулыбкой.
– Больно? Знаю, ранение очень серьёзное, но ПРИДЁТ ЗИМА, И ВСЁ ПРОЙДЁТ, ВОТ УВИДИТЕ, К ЗИМЕ ВЫ ДОЛЖНЫ БУДЕТЕ НЕПРЕМЕННО ПОПРАВИТЬСЯ!
Взгляд Алексея стал острым,цепким, пронизывающим: он, будто насквозь просвечивал Анжелику, читая её самые сокровенные мысли.
«ЗИМА, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ЗИМА!» – вихрем пронеслось у него в голове.
Облизнув губы, Смолин нахмурился.
«Девка завербованная, значит, братство решило меня сдёрнуть отсюда, прав дед, выход там же, где и вход!»
Глубоко вздохнув, он вперил в неё свои космические, с фиалковым отливом, чёрные глаза.
– Зима, я люблю зиму,– философски ответил он. – Но это замкнутый КРУГ.
– Круг? – память Рязанцевой фиксировала каждое слово подследственного, притворяясь, что поправляет бутылочки с раствором.
– КРУГЛЫЙ, земной шар, говорю, круглый, а я обречён на бег по кругу.
– Ну, Вы сами Виноваты! – пожала плечами Анжелика.
В глазах Смолина отразилась такая ненависть, что Рязанцева даже поёжилась.
– Ты похожа на мою жену…только шрам у тебя вот здесь…
– Да? – туповато переспросила она, вглядываясь в его расширенный угольный зрачок. – Это я на коньках каталась…
– … у него тоже жена красивая, правда, красота не вечна..
–
– Оставьте нас! – услышал Смолин знакомый голос.
Белов стоял против солнца, так что Смолину пришлось прищуриться, чтобы сфокусироваться на ненавистном лице.
-Только не долго, больному нужен покой! – попросила медсестра.
– Это опасный преступник. Попрошу без сантиментов, – чеканя каждый слог, припечатал Павел Дмитриевич. Рязанцева,дсестра, пожав плечами, вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Повисла напряжённая тишина. Было слышно, как громко стучат сердца заклятых врагов.