Игра на выживание - стр. 46
– Ты в курсе с кем в машине ехал твой муж, когда была разыграна постановочная автокатастрофа? – так начинается новый виток нашей беседы.
– Конечно. Я же говорила. Со своим компаньоном Сименко.
– Верно, Женя, но кое в чем ты путаешься, – Олег сдвигает фотографию с Петровой Евгенией в сторону и достает из папки новую. – Ты считала компаньоном своего бывшего мужа Семена, но это не совсем так. Бизнес вела Светлана. Его жена. Именно она была в машине. Именно она погибла, – тут Олег изображает в воздухе кавычки, – а в последствии стала новой женой твоего покойного мужа и матерью его ребенка.
Кофе становится поперек горла, и я кашляю до слез. А потом придвигаю к себе снимок поближе и рассматриваю парочку… мошенников.
А кем ещё они могут быть после того, что сотворили со всеми нами?
И кстати?
– Кто вы? – отвлекаюсь от фотографии и задаю самый правильный вопрос за время нашего разговора. И не удивляюсь, когда Сомов на него отвечает, не юля, четко и прямо.
– Представитель порта, перечислившего фирме твоего мужа солидный первый транш на закупку материалов и начало работ по строительству коммуникаций.
– Насколько большой транш?
Не хочу спрашивать об этом, но и незнание меня уже не спасет.
– Почти полмиллиарда.
– Твою ж мать, – выдаю, не подумав, и тут же прикрываю ладошкой рот.
Господи, я практически никогда не ругаюсь, но сейчас. У меня то холод, то жар бегут вдоль позвоночника, потому что я прекрасно осознаю, сколько это денег. Продажа клиники, драгоценностей, недвижимости и имущества, оставшегося после «смерти» Михаила, не покрыла бы и четверть этой суммы.
– Я думала, – сглатываю сухим горлом и продолжаю, – что, продав всё движимое и недвижимое имущество, которым владел Власов, погасила его долги.
Олег молчит, потому я откидываюсь на спинку стула и дальше размышляю вслух.
– Ко мне приходили кредиторы, чтобы объяснить суть задолженности, и адвокат Михаила, Краснов. Я не особо вникала в его речь, лишь подписывала бумаги, что он давал. У меня есть расписки, – спохватываюсь, считая это важным фактом, – по ним кредиты погашены. Те люди оставили меня в покое.
Сомов снова молчит и никак не комментирует услышанное.
Не выдерживаю.
– Подождите… я что же? Снова должна? Но у меня ничего больше нет. Я не понимаю.
Чувствую себя такой растерянной, что даже страх отступает. Я не могу больше бояться. И терять я тоже больше ничего не могу, потому что ничем не владею кроме себя самой.
Жду, что скажет… представитель порта, мой сосед, мужчина, с которым я провела ночь? У Сомова столько определений в моей голове, что я не знаю, кем он является в эту секунду больше.