Игра на деньги - стр. 9
Но Танька легко угадала, о чем я думаю. Она наклонилась к моей правой щеке и, улыбнувшись, прикоснулась к ней влажными губами.
А потом – до самого Смоленска! – мы весело хохотали.
Пока Танька не распорядилась:
– Сорок копеек оставь у стекла. Это – наш талисман.
Глава вторая. Окно в Европу
Чтобы немного отдохнуть, мы остановились на небольшой полянке у правого берега все еще не покидавшего нас Днепра. Вышли из машины. Медовые запахи воздуха пьянили…
– Здесь древние скандинавы ремонтировали лодки…
– Некоторые задерживались тут надолго, служили в дружинах «руссов»… Киевский князь Олег в 907 году, когда стоял под Константинополем, для переговоров с греками послал дружинников Карла, Фарлофа, Вельмуда, Рулава и Стемида.
– Как ты все это запоминаешь, Танька?
– Не знаю… само запоминается.
Но о варягах долго думать не хотелось.
– Здесь летом в первый год войны на месяц задержали немцев. Отличился Тимошенко.
– Маршал! Через год из – за упрямства положил на юге две армии.
Мне редко удается рассказать Таньке что – то не известное ей…
Солнце, не торопясь, по ясному небу клонилось к западному горизонту. Длинной стрелой магистраль разрезала густой сосновый лес.
Я повернулся к Таньке:
– За этими соснами – Катынь.
Танька молча покивала подбородком.
«Возле Катыни – могилы расстрелянных сталинскими палачами поляков».
Танька читает мои мысли.
– Не любил Сталин поляков.
– А кого он любил? Всех друзей, даже грузинских, расстрелял.
– Поляки были главными врагами.
…Недавно в государственных архивах России открылись раньше засекреченные фонды, в печать попали даже некоторые документы госбезопасности.
Вспоминаю один такой документ.
Оказывается, золото на Колыме геологи нашли до революции. Но осваивать месторождение цари не стали: там – вечная мерзлота, река триста дней в году скована льдом, даже олени в иную зиму гибнут от холода. Но нам, как известно, «нигде нет преград». В тридцать втором году летом на золотые прииски привезли двенадцать тысячзаключенных, их охраняли две с половиной тысячи солдат с овчарками, – зимой замерзли все, даже собаки. Через год из тридцати двух тысяч зэков перезимовали чуть больше шестисот. В следующем году мороз погубил сорок восемь тысяч душ – весь контингент! Летом тридцать пятого сюда снова прибыли тридцать восемь тысяч заключенных…
– Человек в том нашем государстве был только средством производства – как лом, лопата, кирка… – пересказываю я документ Таньке.
Она устало отзывается:
– Такова природа таких государств.
…Так мы, проезжая через пахнущий смолой и грибами лес, думаем и говорим о времени, в котором довелось нам родиться и печать которого теперь уже навсегда останется и на образе наших мыслей, и на наших душах и характерах.