Игра мистера Рипли - стр. 28

Взглянув на каракули Джонатана, доктор Перье приподнял черные брови:

– Но тут не все.

– Знаю, но ведь из этого тоже можно сделать выводы, разве не так? Результаты-то хуже?

– У меня такое впечатление, что вы хотите, чтобы они были хуже! – произнес доктор Перье. В его голосе, как всегда, прозвучал оптимизм, однако на этот раз Джонатан его не разделял. – Откровенно говоря, да, хуже, но совсем ненамного. Кардинальных изменений нет.

– Если в процентах, то как бы вы определили – хуже на десять процентов?

– Мсье Треванни, вы же не машина! С моей стороны будет неразумно высказывать какие-то замечания до вторника, когда я получу полный отчет.

Джонатан медленно побрел домой. Он шел по улице Саблон, надеясь встретить кого-нибудь, кто, возможно, собирался зайти к нему в магазин, но никто не попался ему навстречу. Лишь у входа в прачечную царило оживление. Люди с тюками белья сталкивались друг с другом в дверях. Сейчас почти шесть часов. Симона уйдет из обувного магазина где-то после семи, позднее, чем обычно, потому что ее босс Брезар, прежде чем закрыться на воскресенье и понедельник, постарается не упустить ни одного франка. А Уистер все еще в «Черном орле». Интересно, он ждет только его одного? Ждет, когда Джонатан передумает и скажет «да»? Вот было бы забавно, если бы выяснилось, что доктор Перье состоит в заговоре со Стивеном Уистером, что они договорились с лабораторией, чтобы оттуда прислали плохие результаты. А что, если и Готье тоже замешан, разнося сплетни? Кошмарный сон какой-то, словно потусторонние силы объединились, чтобы свести его с ума. Но Джонатан понимал, что это не сон. Он знал, что Стивен Уистер не сговаривался с доктором Перье, как и с лабораторией. И ему не приснилось, что состояние его ухудшилось, что смерть придет скорее, чем он рассчитывал. Но ведь это относится к каждому, кто прожил еще один день, напомнил самому себе Джонатан. Он задумался о смерти, о процессе старения, упадке сил; жизнь – это дорога, идущая вниз. У большинства людей есть возможность идти по ней медленно, начиная с пятидесяти пяти или когда там случится замедлить шаг, и спускаются они постепенно до семидесяти или до иного отпущенного им срока. Джонатан понимал, что его смерть будет как падение со скалы. Всякий раз, пытаясь «подготовиться», он не мог сосредоточиться. В душе он ощущал себя все еще тридцатичетырехлетним, и ему хотелось жить.

Дом Треванни, казавшийся в сумерках серо-голубым, стоял темный, без света. Дом был довольно мрачный, и, когда пять лет назад Джонатан и Симона его купили, им это казалось забавным. «Дом Шерлока Холмса» – так обычно называл его Джонатан, когда они сравнивали его с другими домами в Фонтенбло. «А мне все равно нравится „дом Шерлока Холмса“», – сказал как-то Джонатан. Сейчас ему вспомнились эти слова. На вид дом казался постройки 1890 года. Он производил такое впечатление, будто внутри есть газовые горелки и полированные перила, хотя, когда они перебрались в него, то не нашли там ни одного полированного деревянного предмета. Между тем им казалось, что интерьеру можно придать очарование рубежа веков. Комнаты были маловаты, но планировка интересная; сад, занимавший прямоугольный участок, весь зарос одичавшими кустами роз, но поскольку розы уже были посажены, оставалось лишь привести их в порядок. Небольшой зубчатый стеклянный портик над выходом в сад наводил на мысль о Вюйаре и Боннаре