Игра и мука - стр. 18

– Вас примет доктор Инбар.

Я оглянулся в ожидании, что великий Инбар сейчас войдет. Но нет. Снова сели в лифт и спустились. Погрузились в ту же машину.

Ехали недолго – два-три квартала. Выйдя из машины, попали в типичный тель-авивский дворик, где всегда много кошек, мусор, какие-то запахи, огромное количество почтовых ящиков, из которых вываливаются рекламные флаеры, заросли травы. Войдя в парадное, возле весьма скромной двери обнаружили табличку на иврите и латинице:

«Профессор Моше Инбар».

За дверью оказалась крохотная полупустая комнатка. Сопровождающий доктор сказал, что мы должны подождать. Сидели минут двадцать в полной тишине. Неожиданно открылась дверца, вышла женщина:

– Господин Райхельгауз? Доктор Инбар скоро вас примет.

Мы сидели еще минут пятнадцать – теперь уже втроем. Раздался звонок. Женщина встала, обошла стол, подошла к двери, открыла ее и объявила:

– Профессор Моше Инбар.

Мы зашли. Моше Инбар сидел за столом в крохотном, скромном кабинете. И смотрел на меня. Мы молчали. Через несколько минут он спросил на иврите:

– Зачем пришли?

– Вы мой лечащий врач и… – я, разумеется, говорил по-русски, сопровождающий переводил.

– Вас вели мои ученики по протоколу. Все правильно и нормально. Я ничего нового не скажу.

Стало ясно, что надо уходить, и уже в какой-то растерянности я пробормотал:

– Очень хотел вас увидеть.

– Зачем?

– Много о вас слышал, как о всемирно известном враче…

– От кого?

– От Андрея Мещерякова.

И тут его, как будто подменили!

– Вы из Москвы? Андрей – выдающийся врач. Это ваш товарищ?

– Да.

– Пришли, чтобы со мной познакомиться?

Он стал листать историю болезни. Потом сказал:

– Я вас посмотрю.

Через крошечную дверь мы прошли в еще более крошечную смотровую с маленькой кушеткой. Он начал осмотр. И стало понятно: это действительно гений. Гения сразу видно, кем бы он ни был: великим писателем, артистом, ученым. Он осматривал, пальпировал, слушал. Причем фиксировался на тех частях моего тела, которые не имеют прямого отношения к оперированным органам. Мы вернулись в кабинет. И тут возникло ощущение, что у него полно времени. Он дал рекомендации по дальнейшему курсу лечения, и мы стали разговаривать, как родственники, которые давно не виделись. Говорили о жизни, я рассказывал, чем занимаюсь. Потом предложил сфотографироваться. Доктор Инбар, казалось, был счастлив.

Потом он быстро напечатал свое заключение и отдал мне.

– Что с этим делать?

– Ничего, покажи профессору Мещерякову.

И написал прямо на заключении: «Приветствую русского коллегу Мещерякова».

Потом уже я узнал, что принимал он меня в своем частном кабинете, который лет 30 назад открыл в маленькой квартирке старого жилого дома. Это была приватная встреча. В клинике он бы работал по страховке или за деньги – по протоколу. Здесь – по дружбе. Потому что в израильской клинике «по дружбе» – категорически недопустимо.