Игра и мука - стр. 13
За прожитые годы я испытал полярные чувства – от жуткого страха, когда оказался под толщей байкальского льда, до блаженной эйфории от картины звездного неба в китайской пустыне Такла-Макан.
Судьба подарила счастье страстной, восторженной, неуправляемой любви и ужас, отчаяние, безысходность от предательства той, которую любил.
Я получал высокие награды и признание результатов своей работы и тупую ненависть недругов.
И еще посчастливилось бывать в разных городах, работать в знаменитых театрах, встречаться с интереснейшими людьми, читать лекции в престижных университетах мира.
А мои замечательные родители, дети, коллеги, ученики…
Многим людям хватило бы такой биографии на несколько жизней. Стал считать страны, в которых побывал – на восьмом десятке остановился.
Не было никакого страха. Казалось, что все сегодняшнее происходит не со мной.
Вечером приехал в больницу со своей сестрой Олей и дочкой Сашей, сменившими Алексея на посту смотрителей и хранителей моего здоровья.
Палата в «АССУТА» – хороший гостиничный номер. С душем, туалетом, холодильником, телевизорами. Широкие, огромные окна, сквозь которые видны зеленые луга, нетипичная для Израиля речушка, проходящий поезд, велосипедисты. Сказочный, умиротворяющий, эпичный, спокойный мир. Это вдохновляло. Переоделся в выданный больничный костюм – хлопковую пижаму, удобную и приятную.
Как-то прошла ночь. Утром появился очередной санитар, переложил меня на каталку, сообщив, что на ней я поеду на операцию. И ушел. После чего возникли два человека в деловых костюмах, галстуках – то ли адвокаты, то ли менеджеры страховой компании, очень серьезные. Они привели русскоязычную медсестру. Стали задавать вопросы – медсестра переводила. Я опять подписал кучу бумаг, в которых признавал, что согласен на все и при этом понимаю, чем это может закончиться.
Пришел новый медбрат, сделал какой-то укол. И дальше началось то, чего я не проходил ни разу в жизни и что можно описать снаружи, а можно изнутри. О том, как было «снаружи», мне рассказали сестра, дочь, врачи. Операция, затем восемь дней искусственной комы. Медленное возвращение в реальность. Бесконечные звонки от знакомых, коллег, друзей, на которые смотрители и хранители отвечали: он без сознания два дня, три дня… семь дней… И те, кто это слышал, плакали и прощались. А внутри – в моей собственной реальности – разыгрывались совершенно иные сюжеты…
Глава пятая
Бред
…Я шел по московскому аэропорту на самолет, который должен лететь в Тель-Авив на операцию. Паспортный контроль, таможенный контроль. Потом случайно свернул в какой-то проем – не туда, куда пошли все. В этот момент на меня с нескольких сторон напали. Сразу сообразил, что напали специальные люди, бандиты, торгующие человеческими органами. Они меня крепко связали, закрыли лицо. Придя в себя, я понял, что нахожусь на операционном столе, и это смерть. Почувствовал тупую боль и очень отчетливо увидел этих людей, их лица. Снова потерял сознание.