Игра без правил - стр. 8
– Ну, хватит, пусти! Так нечестно, ты же сильнее!
– А ты сильнее, чем та мелюзга, – отвечал восьмиклассник Дима, бывший, как помнит читатель, на два года старше кузена и, соответственно, в том возрасте, и выше, и крупнее. – Но тебя это не остановило. Может, теперь поймешь, что обижать слабых нельзя.
Слова и действия старшего брата, всегда бывшего авторитетом для младшего, произвели должный эффект. Сделке был дан обратный ход, деньги Андрей вернул, а фантики раздал пострадавшим. Не очень-то ему хотелось это делать, да другого пути не было – сохранить уважение брата казалось куда важнее.
Дима уже в те годы был совсем другим. Если Андрей постоянно не знал, куда себя деть и чем заняться, то у его брата свободного времени не бывало вообще. Помимо множества разносторонних интересов, о которых уже рассказывалось, в его жизни имелось две самые важные, самые главные страсти – тайная и явная. Тайной была соседка Дина, та самая девчонка, которая жила на одной лестничной клетке с их бабушкой Лёлей. В тринадцать лет Дина как-то неожиданно, рывком, повзрослела и превратилась из нескладной белобрысой пигалицы в красивую и модную юную девушку, и с тех пор, вот уже много лет, Димкино сердце не знало покоя. Детские игры с мальчишками к тому времени для Дины уже ушли в прошлое, она больше не носилась с братьями по парку и двору все погожие дни напролет, не делилась с Димкой своими немудреными фантазиями и наивными детскими секретами, а жила своей девчачьей жизнью, которая каждому парню в эти годы представляется чем-то загадочным, наделенным особенным романтическим ореолом. Общались они теперь гораздо реже и уже совсем по-взрослому – иногда, когда у нее не было других дел, Дина соглашалась посидеть с братьями в беседке во дворе. Они, как и прежде, болтали, шутили и смеялись, но уже не возились, не баловались и разговоры вели тоже совсем другие, не как раньше. С возрастом интересы Дины сильно изменились, теперь она говорила в основном о парнях, о деньгах, о ресторанах, о вещах, делилась с друзьями детства своими мечтами о красивой жизни, о том, как здорово было бы найти богатого хахаля, а еще лучше – «свалить на фиг из этой страны». Дина всегда мечтала о Соединенных Штатах, эта страна (она упорно называла ее Америкой) казалась ей истинным раем на Земле.
Слушать все это Димке было очень тяжело. Он понимал, что не способен дать Дине и сотой доли того, о чем она грезит. Но как же быть, если при одном взгляде на нее Димино сердце начинало отчаянно биться, ладони противно запотевали, а кровь отчего-то приливала к лицу и, что самое неприятное, к щекам, отчего те делались малиновыми? Дима долго терпел эти мучения, но однажды все-таки решился и, столкнувшись с Диной у подъезда, завел с ней разговор и пригласил сходить завтра в кино. Но Дина в ответ только покачала головой, мол, как-нибудь в другой раз, и убежала по своим делам. А в душе Димы осталась незаживающая рана, которую он потом еще много лет с удовольствием лелеял и растравлял. Как большинство его сверстников, Димка Салап был и очень впечатлителен, и обидчив, и болезненно самолюбив. Хотя и не подавал виду, держал свои страдания в секрете ото всех и никому, кроме бабушки Лёли, о них не обмолвился. Даже родителям, с которыми у него всю жизнь были дружеские и доверительные отношения. Но Дину Тюлину мама и папа недолюбливали, считали, что она вырастет примитивной и ограниченной мещанкой. Слушая это, Димка только усмехался про себя. К сожалению, даже лучшие из родителей иногда не понимают самых элементарных вещей.