Игра ангела - стр. 56
– Звучит мрачновато, – отозвался я.
– Сеньор Мартин, я не хочу вас обманывать. Результаты первых анализов далеко не такие обнадеживающие, как мы рассчитывали.
Я молча смотрел на него. Я не почувствовал ни страха, ни тревоги. Я не почувствовал ничего.
– Все указывает на то, что у вас опухоль, расположенная в левой доле головного мозга. Анализы подтверждают те опасения, которые вызывают описанные вами симптомы. Есть серьезные основания предполагать, что речь идет о карциноме.
На миг я лишился дара речи. Я даже не был способен изобразить удивление.
– Как давно она образовалась?
– Невозможно установить точно, но осмелюсь предположить, что новообразование развивается довольно давно, и это полностью объясняет симптомы, которые вы перечислили, как и проблемы с работоспособностью, с чем вам пришлось столкнуться в последнее время.
Я глубоко вздохнул, пытаясь смириться с судьбой. Доктор наблюдал за мной с выражением бесконечного терпения и сочувствия, давая мне время свыкнуться со страшным известием. Я пытался заговорить, но слова не шли с губ. Наконец наши взгляды скрестились.
– Итак, я в ваших руках доктор. Скажите же, какой курс лечения я должен пройти.
Я увидел, как его глаза наполняются отчаянием, ибо он только теперь осознал, что я не хочу понимать истинного значения его приговора. Я вновь сделал попытку принять неизбежное, борясь с тошнотой, подкатившей к горлу. Доктор налил стакан воды из графина и протянул мне. Я выпил воды и спросил:
– Лечения не существует?
– Существует. Есть множество средств, с помощью которых мы в состоянии облегчить боль и обеспечить вам максимальный комфорт и покой…
– Но я умру.
– Да.
– Скоро?
– Возможно.
Я улыбнулся про себя. Даже самые скверные новости приносят облегчение, если они всего лишь подтверждают нечто, что человек давно знал в глубине души или интуитивно чувствовал.
– Мне двадцать восемь лет, – промолвил я, не понимая, зачем я говорю это.
– Сожалею, сеньор Мартин. Я был бы счастлив сообщить вам совсем другие новости.
И у меня возникло ощущение, что он все-таки сознался во лжи или простительном грехе и что раскаяние не дает покоя, мешает, точно соринка, попавшая в глаз.
– Сколько времени мне осталось?
– Трудно предсказать точно. Я бы назвал год, самое большее – полтора.
Тоном он ясно давал понять, что оглашенный им прогноз весьма оптимистический.
– И какую часть этого года, или сколько там получится, я буду, по вашему мнению, в состоянии работать и самостоятельно себя обслуживать?
– Вы писатель и занимаетесь умственной работой. К сожалению, болезнь гнездится именно в голове, и именно тут мы прежде всего столкнемся с ограничениями.