Игорь. Корень Рода - стр. 55
Сильные рамена Грозы поникли, очи повлажнели.
– Знаешь, брат, может, так оно и лучше, – рабская жизнь, тем паче девы пригожей, в сто раз тяжелее смерти… – тихо проговорил младший, не поднимая очей.
– Ничего, Калинка, теперь всё позади, отныне ты свободен, поедем домой! Желаешь, я твоего хозяина в рабы определю, а? – Гроза обхватил брата за плечи и привлёк к себе.
Калинка молчал, как-то настороженно затаившись в объятиях, как только что пойманный дикий зверёк. Потом, не поднимая очей, покачал головой.
– Я не поеду, брат…
– Отчего? – изумился Гроза, отстраняясь и растерянно удивлённо глядя на младшего.
– А зачем? – поднял исполненные жуткой тоски и боли очи Калинка. – У меня ни семьи, ни жены, ни детей своих быть не может… Зачем я такой там у нас, в Таврике, удивлять при таком росте своим женским голосом, в скоморохи идти? Тут я на своём месте, привык, оброс уже, как тот камень мхом за сорок то с лишним лет. Кому на родине нужна моя никчёмная жизнь? К тому же я мусульманин, так что и боги у нас теперь разные. – Младший сжал смуглый кулак, и сутулый его стан сгорбился ещё более. – Вот ты рёк, что покарал того хазарина, который Звениславу выкрал, и про смерть жидовина-купца, что продал нас в неволю вечную, поведал, да толку то? Ничего ведь уже не изменить…
– Мне ты нужен, брат! Я ведь вас со Звениславой всю жизнь, разумеешь, всю жизнь искал, и только ты один у меня теперь есть. Как же я тебя здесь брошу?
– Ладно, давай в другой раз договорим, мне идти надо, хозяин будет сердиться, – отвечал Калинка, вставая. Они снова крепко обнялись, прощаясь. Уже отойдя на пару шагов, младший обернулся и с ещё большей тоской глянул в очи старшего. – Уходить вам нужно отсюда, брат, иначе беда будет, тут своя жизнь, вы чужие! Скажи это своему князю, уходите, пока большинство из вас ещё живо!
Гроза растерянным взором проводил его высокую сутулую стать, быстро скрывшуюся за углом.
Глубокой ночью, когда жара спала, и с моря заструился лёгкий освежающий ветерок, изведывательская сотня неслышно потекла к старой каменной крепости и окружила подворье бека. Запели в ночи русские луки, и от метких стрел почти без стонов пали охоронцы, что расположились у ворот и в башенках по углам подворья. Несколько теней, поддерживая друг друга, проворно поднялись на стены, и вскоре ворота приотворились, впуская сотню. Часть изведывателей устремилась к дому бека, убирая по дороге метательными ножами и сулицами редких стражников, что попадались по ходу движения, а остальные быстро рассредоточились вдоль ограды, крепко заперев ворота.