Игольное ушко - стр. 39
Положив его в колыбель, она какое-то время стояла и смотрела на него. Возвращаться в постель уже не имело смысла. Снизу доносилось громкое дыхание спящего Дэвида – он принимал сильное снотворное, так как не мог заснуть вообще из-за фантомных болей в ногах. Люси же сейчас хотелось убежать как можно дальше, чтобы не видеть и не слышать его. Куда-то, где он не нашел бы ее несколько часов, даже если бы очень захотел. Она надела брюки, свитер, плотный плащ, сапоги, а потом тихо спустилась по лестнице и выскользнула из дома.
Вокруг клубился сырой и до костей пронизывающий туман, который мог служить символом острова. Люси подняла воротник плаща и подумала, не стоит ли вернуться в дом за шарфом, но отказалась от этой идеи. Она пошла, оскальзываясь, на грязной тропе, не без удовольствия ощущая холодный воздух, обжигающий горло, поскольку этот мелкий дискомфорт немного помогал заглушить гораздо более сильную боль, снедавшую ее изнутри.
Дойдя до края скалы, она стала спускаться вниз по узкому настилу, осторожно переставляя ноги на мокрых досках. Добравшись до пирса, она спрыгнула вниз и по песку дошла до кромки прибоя. Ветер и море продолжали здесь свою извечную ссору. Бриз налетал постоянными порывами, словно дразня волны, а те отвечали шипением и грохотом, обрушиваясь на берег.
Люси шла по плотному песку, позволяя шуму моря и ветра оглушить ее, пока не достигла оконечности пляжа, где волны разбивались уже о голую скалу, а потом повернула назад. Она мерила берег шагами всю ночь. И ближе к рассвету ее осенила непрошеная мысль: конечно, это был его способ доказать свою силу!
Сначала сама по себе эта мысль мало ей помогла, поскольку полностью ее значение она поняла не сразу, и лишь обдумав все, сумела извлечь рациональное зерно, как жемчужину достают из раковины. Демонстративную холодность к ней Дэвида надо рассматривать в одном ряду с его остальными поступками – рубкой деревьев, вождением джипа, отказом принимать ее помощь при раздевании, метанием булав да и вообще с согласием уединиться на этом холодном и неприветливом острове в Северном море…
Как это он сам сказал? «…Стать таким же героем войны, как его отец – безногий паяц хренов!» Он что-то хотел доказать, но только это выглядело бы слишком банально, выразись он обычными словами. Хотел совершить нечто такое, что совершил бы, став летчиком-истребителем, а теперь вынужден ограничиваться валкой деревьев, сооружением стен, игрой с булавами и виртуозным обращением со своим инвалидным креслом. Ему не дали шанса подвергнуть себя проверке, и теперь он словно хотел бросить всем в лицо: «Я выдержал бы любое испытание. Видите, с каким мужеством я умею страдать!»