Игольное ушко - стр. 36
– Ты показывалась врачу?
– Каким образом я могла это сделать?
– Тогда откуда такая уверенность?
– О, Дэвид, не будь занудой! Я уверена, так как у меня прекратились месячные, болят соски, тошнит по утрам, а в талии я стала на несколько дюймов шире, чем прежде. Если бы ты обращал на меня хотя бы немного внимания, то и сам все заметил бы.
– Вот как?
– Да что с тобой такое? Где твоя радость?
– Ах да, конечно, я должен быть в восторге, не так ли? Предположим, у нас родится сын, и я буду подолгу гулять с ним, играть в футбол, а вырастет он с желанием стать таким же героем войны, как его отец – безногий паяц хренов!
– О, Дэвид, Дэвид, – прошептала она, становясь на колени перед его креслом. – Прошу тебя, не надо думать об этом так. Он всегда будет уважать тебя. Он будет восхищаться тобой, поскольку ты сумел вернуться к полноценной жизни и в этом кресле работаешь за двоих, а свое увечье переносишь мужественно, с достоинством и даже с чувством юмора.
– Только не надо всей этой снисходительности, – резко отозвался он. – Ты читаешь проповедь, словно какой-нибудь лицемерный святоша.
Она поднялась.
– Тогда не вини во всем меня. У мужчин тоже есть способы предохраняться, если ты не забыл.
– Только не от невидимых грузовиков на затемненной дороге!
Они вздорили на пустом месте, и оба понимали это, поэтому Люси больше не сказала ничего. Просто вся идея рождественского праздника вдруг показалась ей совершенно неуместной: эти гирлянды из цветной бумаги по стенам, елка в углу, остатки гуся в кухне, которые пойдут теперь на помойку, – какое все это имело отношение к ее жизни? И впервые ей в голову закралась мысль о том, что она вообще делает на этом угрюмом острове с человеком, который, кажется, больше ее не любит, вынашивая ребенка, ему не нужного. А что, если ей… Она ведь может… Почему бы и нет, собственно? Но потом она поняла: ей некуда уехать, нечего делать со своей жизнью, кроме как продолжать оставаться миссис Дэвид Роуз.
После долгого молчания Дэвид заявил:
– Как хочешь, а я отправляюсь спать.
Он выкатился в прихожую, вытянул свое тело из кресла и втащил спиной вперед по ступеням лестницы. Она слышала, как под его тяжестью скрипели доски пола, как дернулась кровать, когда он взобрался на нее, как полетела в угол спальни его одежда и, наконец, как застонали пружины матраца, когда он улегся и укрылся одеялами.
Она готова была заплакать, но не заплакала.
Посмотрев на бутылку с бренди, она подумала о том, что, если сейчас выпьет ее до дна и примет горячую ванну, вероятно, к утру от беременности не останется и следа.