Иерархия Неба и Земли. Часть I. Новая схема человека во Вселенной

Клайв Стейплз Льюис (англ. Clive Staples Lewis; 1898–1963) – британский писатель, поэт, преподаватель, учёный и богослов ирландского происхождения. Наиболее известен своими произведениями в жанре фэнтези, среди которых «Хроники Нарнии», «Письма Баламута», «Космическая трилогия», а также книгами по христианской апологетике, такими как «Просто христианство», «Чудо», «Страдание». Льюис был близким другом другого известного писателя – Дж. Р. Р. Толкина. В 2013 году, в дату 50-летия его смерти, в его честь был установлен мемориал в Уголке Поэтов в Вестминстерском аббатстве. Работы Льюиса переведены более чем на 30 языков. – Википедия

Перевод Н. Гориной, «Жизнь без головы».

Кристофер Фрай, «Венера под наблюдением», III. И ранее в той же пьесе: «Чем же в этом мире является человек? Что касается меня, я именно этим вопросом и являюсь: я существую, чтобы знать, что я существую в вопросительной форме».

Уолден, «Экономия».

См. Паулсен, Введение в философию, от с. 33.

Пространство, время и божество, с. 204.

«Жители не интересуются вселенной, у них есть более важные дела. Конечно, они знают свое место на карте… но во вселенной они совершенно потеряны». Л.П. Джэкс, Легенды Смокоувера, с. 14.

Новый стандарт для простой, но отнюдь не поверхностной философской литературы, был установлен книгой Свобода в современном мире Джона Макмарри. К своему удивлению, профессор Макмарри обнаружил, что его попытки избегать специализированной терминологии философов принесли большие философские плоды, т. к. этот побудило его обдумывать многое из того, что он принимал как должное. Он был вынужден стать «не поверхностным, а приобрести более глубокое осознание собственного значения». В некоторой мере это было и моим опытом, хотя я не могу претендовать на ясность и логичность Макмарри.

То, что Йейтс {Essays, с. 492) говорит о поэзии – что мы создаем ее из споров с самими собой, – также, безусловно, относится и к философии. «Так как человек», по словам Паскаля, «ведет внутренний диалог с самим собой, и ему следовало бы его хорошо регулировать» («Мысли»). Р.Г. Коллингвуд настаивал на том, что настоящая «единица мысли» – это не предложение, а вопрос с ответом на него. Сократ внутри каждого из нас – вот что имеет первостепенную важность. См. «Автобиографию», V. Коллингвуда.

Однако рядовому читателю я советую не читать приложения к главам во время первого прочтения. Эти приложения не особенно изобилуют технической информацией и не особенно сложны, но в них затрагиваются более тонкие моменты.

Этика, II. xi.

Я не согласен с Швейцером, что «Цель всей философии – побудить нас, как думающих существ, понять, как нам выработать умное и интимное отношение к вселенной» («Гете»); я считаю, что в этом, по крайней мере, лишь половина цели философии, которая также включает в себя исследование природы вселенной и места человека в ней.

Mo-Цзы, XVI.

Барнет, Философия древних греков, с. 137.

The Scientific World-Outlook in Philosophy, ноябрь, 1947, с. 207.

Christian Mysticism (1899), c. 322.

«Философия теперь должна вернуть нам, путем трансцендентального воображения, форму и схему внешнего мира – мира, которого, в эпоху анализа, она все больше лишала наши души, обедняя их; и эта задача требует сочетания реализма и религиозного чувства…» (Арланд Асшер, журнал The Listener, 11 сентября, 1947).

См. Рональд Нокс: «Нашей эпохе нужен великий философ; тот, кто может пробираться, шаг за шагом, через сложный лабиринт мышления, которым вели ученых…; тот, кто одновременно может держать свой ум открытым для восприятия всех метафизических последствий всего того, что он усвоил, и, наконец, собрать все наши имеющиеся знания вместе в один огромный синтез. Он должен быть в состоянии смотреть через телескоп, рассматривать через микроскоп, с умом, который никогда не отворачивается от того великого Источника всего сущего, который есть наше Начало и наш Конец». (God and the Atom, с. 98.).

Apocalypse, с. 56.

Советую рядовому читателю опустить это приложение во время первого прочтения.

См., например, Людвиг Витгенштейн, Логико-философский трактат («Цель философии – логическое прояснение мыслей»); Бертран Рассел, Наши знания о внешнем мире, II; А.Дж. Айер, Язык, истина и логика. Более поздней периодической литературы огромное количество.)

Цитируемое ранее произведение, с. 57.

А. Дж. Айер, цитируемое ранее произведение, с. 48.

Хотя в данной книге я как можно ближе придерживаюсь эмпирической информации, все же не могу полностью избегать «метафизических» вопросов. Так как я считаю, что 1) любая серьезная дискуссия включает обсуждение природы «высокой материи», и что подобные предположения лучше допускать; 2) хотя наиболее всеобъемлющие и наименее всеобъемлющие аспекты вселенной покрыты мраком, привычные промежуточные аспекты всё же дают нам кривые, которые можно экстраполировать применительно к обеим крайним точкам и получить достаточно приемлемые гипотезы; 3) что такие гипотезы можно проверить эмпирическим путем, когда поэт и почитатель прибегают к помощи мыслителя, и особенно когда все трое объединяются в мистике. Это чистый догматизм – говорить, что аналитический интеллект – единственный инструмент для получения истины и что никто не может научиться пользоваться другими инструментами.

Я принимаю позитивистскую сентенцию, что «материальные вещи можно уменьшить до их чувственного содержания» (постольку, поскольку они являются материальными вещами). См. Айер, цитируемое ранее произведение, с. 69.

Я не хочу сказать, что наука и здравый смысл неучитывают более длительные периоды времени – очевидно, что они их учитывают, но после достаточно условного предела игнорируют внутреннее единство и непрерывность таких периодов, их бергсоновскую «длительность». Мы допускаем, что у световых волн, атомов, молекул и даже людей есть тот минимум неразделенного времени, который нужен каждому, чтобы плести свой характерный узор: но, весьма непоследовательно, мы на этом останавливаемся. И таким образом большие аспекты вселенной от нас ускользают.

Цитируемое ранее произведение, с. 33.