Идущая. Филологический анализ одного психического расстройства - стр. 7
– Я знаю перевод! – перебила Вика раньше, чем сама успела удивиться этому факту. Шегдар, похоже, не удивился вовсе. Он лишь немного отодвинулся от стола, приглашая девушку занять это место. Она наклонилась над книгой, опершись о край стола. С первого взгляда буквы показались неожиданно странными: ленты утолщений и тонкие волосинки линий располагались совершенно хаотично, без намека на строчки, столбики или хоть какую-то систему. Но уже в следующую секунду хаос обрел упорядоченность, а путаница линий – смысл, и Вика начала переводить. Ясно было не всё, но очень многое, и незнакомые слова удавалось понять по контексту.
– …Она придет… когда начнут… когда о ней уже начнут забывать, когда жизнь станет… станет неспокойной и неустойчивой. Она придет в день перед… равноденствием, за ночь до полнолуния. Она придет в этот мир неподалеку от места, где она ушла из этого мира, и одежда на ней будет знаком её отличия от всех, живущих здесь, ибо никто здесь не носит такой одежды. И корона… на ней… которая будет на ней, будет частью её самой, и никто не снимет с нее короны. Вернувшись, она немедля начнет борьбу, но никому не дано победить своей судьбы… Чушь какая! – сказала Вика, выпрямляясь. – Я так и думала: ни одного конкретного указания. Ни о времени, ни о месте, ни о внешности. Все это можно отнести к кому угодно.
– Не думаю, – усмехнулся Шегдар. – Умерли вы здесь, в замке – и появились здесь же. Одежда, которая была на вас, действительно ни на что не похожа, видит Тиарсе! (Теперь усмехнулась Вика, представив, какой был бы шок у местных, явись она сюда не в брюках-блузке, а в ультрамодных мини). Под короной, – продолжал между тем Шегдар, – наверняка подразумевается ваша прическа (он указал на уложенную венком косу), а что касается времени, то полнолуние, к вашему сведению, не столь уж часто совпадает с осенним равноденствием.
«Чтоб тебя!» – подумала Вика.
– Почему именно осенним? – спросила она нарочито безмятежным голосом.
– Потому что именно оно упоминается в некоторых других текстах. Кстати, как вы иначе объясните знание староимперского языка, кроме как тем, что шестьсот порогов назад он был вашим родным?
Вика смешалась на секунду, но быстро придумала объяснение, которое сама сочла вполне убедительным:
– А что, может, дома я знала три языка, кроме родного («Врём, и не краснеем?»), почему бы мне не знать столько же и здесь? Раз уж меня сюда забросило, должна же я на каком-то языке разговаривать! – закончила она с вызовом, потому что усмешка Шегдара ясно демонстрировала его отношение к этому заявлению.