Идущая. Филологический анализ одного психического расстройства - стр. 17
Тшадоно поднял глаза от нервно теребивших манжет пальцев.
– Мальчик ни в чем не был виноват перед Вашим Величеством. Он даже не знал о моей связи с подпольщиками. Он не заслуживал такой смерти! – его голос на мгновение дрогнул. – Но, как вы справедливо заметили, я действительно уже… успокоился.
– Так в чем же дело? – спросила Реда, глядя густое красное вино на свет.
– Скажу я, скажу, – сердито огрызнулся ученый. Помолчал. – Вы – лучшая моя ученица, хотя я не знаю, чем вы чувствуете поэзию, если у вас нет сердца! Одна только логика, холодная и равнодушная, как ваши глаза. Вы – чудовище! – почти выкрикнул он и зашелся в сухом кашле.
– Выпейте, – посоветовала Реда. – Из своего, своего бокала, – добавила она, усмехнувшись. Тшадоно сверкнул глазами, сквозь выступившие слезы, но послушался. – Как много интересного о себе можно услышать от человека, решившего, что ему нечего терять, – ехидно протянула Реда. – Вам не по душе моя логика? По её законам строится этот мир. По законам логики, а не эмоций или, тем более, морали. А я не хочу переворачивать мир. И сворачивать себе шею не хочу. И пока… Разве логика меня подводила? Разве Империя потеряла от моей логики? Вы мудрый человек и умеете быть беспристрастным: скажите, сильнее или слабее стала страна при мне?
– Сильнее, – выдавил он, с ненавистью глядя на императрицу.
– И я так думаю, – кивнула Реда. – А вот где ваша логика? Как вы себе представляете человека вашего возраста в пыточной камере?
– Да, я уже стар, и хотел сделать доброе дело! – заявил он. – А потом… Мне всё равно скоро умирать!
– И всё равно, как умирать? – язвительно прищурилась Реда. – То-то вы так жадно смотрите на мой кубок! Вы ведь хорошо помните, что полагается за покушение на императрицу!
– Чудовище! – убежденно повторил старик, исподлобья глядя на неё.
– Ха! – скривила губы Реда. – А мне вот только что пришло в голову… Помните наш прошлый спор: что важнее, говорящий или сказанное? А ведь выиграла я: если я сейчас позову стражу и скажу увести вас в подвалы, они послушаются, не задавая даже вопросов. А если то же самое попросите вы… – она снова усмехнулась. – Важнее кто говорит, а не что сказано. Выпейте ещё, вы слишком бледны. Я могла бы оставить вам жизнь, вы слишком хороший поэт. Но вы чересчур упрямы, и будете повторять свои идиотские попытки раз за разом, раз за разом тупо пытаясь меня убить или переделать, и в конце концов мне это надоест, и всё равно придется избавиться от вас. Так что лучше не тянуть, как вы думаете?
Она замолчала, давая поэту время на последнее слово, наблюдая за ним со сдержанным интересом исследователя. Как ни странно, Тшадоно был уже совершенно спокоен, и когда он заговорил, то заговорил уверенно и ровно, хотя и не скрывая сквозящей горечи.