Иду по следам твоим - стр. 15

Даже самые счастливые перемены в жизни всегда сопровождает грусть. Ведь они не только приносят что-то новое, но заодно забирают что-то старое, привычное, родное. Этот день вышел именно таким. Бессовестно украл у меня человека, к которому я успела прикипеть душой.

Этот день вышел каким-то особенным и эмоциональным, выпотрошил все мои силы без остатка, потому я проспала до самого утра без единого сна, без привычных ночных поползновений на кухню, без ритуалов проверки Айви.

Этот день вышел запоминающимся. Из тех дней, что застревают в памяти занозой, оставляют воспоминание в виде шрама, навсегда остаются с тобой. Я думала, что этот день запомнится мне тем, что Изи откололась от нашей семьи, как осколок громадной льдины, что уплыл себе по течению дальше, а мы застряли на месте.

Но этот день запомнился мне совершенно другим.

Утро ворвалось в мой сон ярким светом из щели не до конца занавешенных штор. Солнце ударило в глаза и сбило нокаутом. Несколько мгновений я приходила в себя, вспоминая, почему Рика нету рядом, почему кровать с его стороны давно остыла, а по мне не топчутся маленькие ножки Айви, которая любила вставать раньше всех и устраивать из нашей спальни батутный центр.

Тишина в доме показалась мне подозрительной, даже жуткой. Айви должна была терроризировать округу криками и визгом, требовать развернуть подарки и доесть остатки вчерашних сладостей. Но террористическая акция не состоялась. Дом продолжал себе тихо спать.

Я выбралась из-под одеяла, накинула халат и прошлёпала голыми пятками по коридору к спальне Айви. Дверь с приклеенными звёздочками и лунами, что светились в темноте, была наглухо закрыта. Тихо повернув ручку, я заглянула в спальню, мечтая поскорее увидеть свою дочь, которая повзрослела ещё на год. Взглянуть на чудо, что уже четыре года опьяняло меня любовью и сжимало сердце от трепета.

Но в спальне никого не было. Одеяло наполовину сбилось в изножье кровати, наполовину валялось на полу. Тапочки Айви, мохнатые лапки с коготками, конечно же, розового цвета, лежали перевёрнутыми под кроватью. А в распахнутое окно врывалось прохладное дыхание сентябрьского утра. Я бы и теперь не подумала ни о чём страшном, а списала бы пустую комнату на побег Айви на кухню, чтобы втихаря слопать спрятанные после гостей конфеты и желатинки. Но открытое окно… Я поёжилась, но совсем не от холода, что пролетел по ногам и коснулся голой кожи. Ручка слишком высоко, чтобы Айви дотянулась и открыла его самостоятельно, а Рик ни за что бы не распахнул его настежь, зная, каким хрупким здоровьем обзавелась Айви при рождении.