Иду на перехват - стр. 3
– Ну давай поговорим.
– Ну и поговорим давай. Как человек с человеком. Будет война-то ай нет?
– А я почем знаю!
– Знаешь небось…
Старик еще шуршит газетой, останавливается на чем-то, шевелит губами.
– Еще про беременных пишут.
– В какой стране?
– Да про нас же. «Вторая профессия врача Фукса» называется. Аборты врач делал. Во гляди, что пишут: «Дело об ответственности женщин, сделавших аборты… будет судом рассмотрено отдельно». А куда им деваться, если уж попались?
– Рожать.
– Много ты понимаешь. А ежели у нее и без того семеро по лавкам? Или ежели ее какой молодец вроде тебя соблазнил. Куда ей с дитем-то?
– Это почему же «вроде меня»?
– Ну, ежели, к примеру, твоя Даянка забеременеет, – гнет свое дед.
– Это как забеременеет?
– Обыкновенно. Не знаешь как?
– Ты, дед, говори, да не заговаривайся! – взвивается мичман. – От кого это она забеременеет?
– Да от тебя же, бугая. А ты возьмешь да и бросишь ее, с брюхом-то.
– Почему это брошу?
– Хочешь разве, чтоб у Даянки твое дите было?
– А чего?…
– Ну, я ей так и скажу.
Мичман от неожиданности роняет помазок на колени.
– А то девка совсем извелась, – продолжает дед простовато. Хотя глаза его светятся от удовольствия, что завел-таки мичмана.
Оба замолкают. Протасов протирает лицо жгучим тройным одеколоном, косится на запотевший графин, полный красного дедова вина.
– Из погреба?
– А отколь же?
Прежде, у себя на Волге, он любое вино считал выпивкой. И, приехав сюда, очень удивлялся вначале вину, которым местные жители просто утоляют жажду. Скоро он и сам убедился: во влажном мареве дунайских проток водой не напьешься, только изойдешь потом. Ему почти не приходилось пользоваться этим «лекарством от жары» – на катере это запрещено, а на берегу не хватает времени даже для сна. Граница последние недели напоминает человека, затаившего дыхание в засаде.
Протасов потягивается, борясь с дремотной ломотой во всем теле, надевает фуражку. И, чтобы на прощание доставить деду удовольствие, спрашивает:
– Что еще в газете пишут?
– Что войны не будет, – быстро отзывается дед.
– Так и пишут? Где?
Он нетерпеливо берет газету, шарит глазами по полосе. Попадаются другие заголовки: «Готовимся к уборке урожая», «Использовать лето для отдыха», «Севообороты в Омской области»… Наконец в правом верхнем углу находит сообщение ТАСС, опровергающее слухи, что Германия намеревается напасть на СССР.
– Что же это получается? Одни говорят: готовься, мол, к войне, другие пишут: спите спокойно, никакой войны не предвидится…
Протасов не знает, что ответить. Он привык верить газетам, как самому себе. Но это сообщение противоречит тому, что он сам видит и слышит здесь, на границе. С той стороны стреляют, на той стороне чуть ли не открыто к чему-то готовятся. И ползут по селам слухи, один другого фантастичнее. Конечно, ему, пограничнику, следует опровергать слухи. Но хорошо это делать там, вдали от границы, где люди не слышат стрельбы, не просыпаются от гула моторов на том берегу, не видят чужих офицеров, подолгу разглядывающих в бинокли наш берег. Здесь для опровержения слухов нужны факты.