ИДОЛ - стр. 13

Ее кожа на шее покрывается испариной, а затем быстро краснеет. Это похоже на приступ нервного дерматита, и я предполагаю, что девушка находится в глубокой депрессии. Она держит в себе много чувств и эмоций, вынашивая внутри десятибалльный торнадо, и в этом мы похожи. Страшно представить, что бывает, когда два смерча пересекаются на едином клочке земли.

Скоро не нужно будет представлять, мы обязательно встретимся и проверим в реальности.

Грудь Авы быстро опускается и вздымается, она откидывает голову назад, демонстрируя мне свою нежную шею. Яремные вены напряжены и буквально служат мне манящим указателем на ложбинку ее груди, едва закрытую белой майкой.

Черт подери. Ее соски, проступающие сквозь тонкую ткань, возбуждают меня куда сильнее, чем открытые тела тех наложниц, что пытались соблазнить меня полчаса назад. Кровь устремляется к паху, приятный ток простреливает поясницу, после чего член начинает болезненно пульсировать и через пару секунд уже упирается в ткань полотенца. Ему становится тесно, пока я жадно поглощаю взглядом каждый миллиметр ее кожи, наблюдая за тем, как капли пота стекают по ее ключицам и груди.

Она вспотела. Ей страшно? Чувствует ли она, что я наблюдаю за ней? Я не могу поставить камеры в ее доме, но мои люди следят за ней. Очень скоро она будет здесь. Для нее найдётся самая красивая комната с самой лучшей камерой, снимающей в full HD.

Моя рука тянется к члену, но я не спешу, когда представляю, что я бы ощутил, если бы сдвинул рукой ее майку в сторону и взял бы в захват ее нежные сиськи. Я бы медленно ласкал ее соски большими пальцами, наблюдая за тем, как ее зрачки расширяются, а рот инстинктивно приоткрывается, умоляя меня о поцелуе.

Я не целую женщин.

Они не касаются меня.

Исключений нет и не может быть.

Но не так много женщин, которые заставляют меня касаться себя, пока я смотрю на них.

Из тысячи цепляет одна. Та, что буквально тебя похоронила. Судьба иронична. Но еще ироничнее тот факт, что ее смерть неизбежна, и она не будет инсценированной, как моя.

Она не выдержит игру. «Идол» сломает ее. Любая изоляция ломает личность и, возможно, за первый год полного заточения на этом острове и тотального одиночества именно это и произошло со мной. Я бы соврал, если бы сказал, что не обезумел, став изгоем общества, упав с вершины Олимпа.

Я сам не замечаю, как освобождаю член от оков полотенца и медленно трогаю себя. Не хочу торопиться, мне необходимо насладиться своими фантазиями. Горькая правда в том, что они куда прекраснее, чем ужасающая реальность. И в фантазиях я могу позволить себе не спешить. И даже намек на нежность.