Размер шрифта
-
+
Идет охота на волков… - стр. 16
А черный дым все шел и шел,
А черный дым взвивался вверх…
И так им было хорошо —
Любить ее он клялся век.
А клены длинные росли —
Считались колокольнями, —
А люди шли, а люди шли,
Путями шли окольными…
Какие странные дела
У нас в России лепятся!
А как она ему дала,
Расскажут – не поверится…
А после дела темного,
А после дела крупного
Искал места укромные,
Искал места уютные.
И если б наша власть была
Для нас для всех понятная,
То счастие б она нашла, —
А нынче жизнь – проклятая!.
<1965 или 1966>
Песня о сумасшедшем доме
Сказал себе я: брось писать, – но руки сами просятся.
Ох, мама моя ро́дная, друзья любимые!
Лежу в палате – ко́сятся, не сплю: боюсь – набросятся, —
Ведь рядом психи тихие, неизлечимые.
Бывают психи разные – не буйные, но грязные, —
Их лечат, морят голодом, их санитары бьют.
И вот что удивительно: все ходят без смирительных
И то, что мне приносится, всё психи эти жрут.
Куда там Достоевскому с «Записками» известными, —
Увидел бы, покойничек, как бьют об двери лбы!
И рассказать бы Гоголю про нашу жизнь убогую, —
Ей-Богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы.
Вот это му́ка, – плюй на них! – они ж ведь, суки, буйные:
Всё норовят меня лизнуть, – ей-Богу, нету сил!
Вчера в палате номер семь один свихнулся насовсем —
Кричал: «Даешь Америку!» – и санитаров бил.
Я не желаю славы, и пока я в полном здравии —
Рассудок не померк еще, но это впереди, —
Вот главврачиха – женщина – пусть тихо, но помешана, —
Я говорю: «Сойду с ума!» – она мне: «Подожди!»
Я жду, но чувствую – уже хожу по лезвию ноже:
Забыл алфа́вит, падежей припомнил только два…
И я прошу моих друзья, чтоб кто бы их бы ни был я,
Забрать его, ему, меня отсюдова!
Зима 1965/66
Про черта
У меня запой от одиночества —
По ночам я слышу голоса…
Слышу – вдруг зовут меня по отчеству, —
Глянул – черт, – вот это чудеса!
Черт мне корчил рожи и моргал, —
А я ему тихонечко сказал:
«Я, брат, коньяком напился вот уж как!
Ну, ты, наверно, пьешь денатурат…
Слушай, черт-чертяка-чертик-чертушка,
Сядь со мной – я очень буду рад…
Да неужели, черт возьми, ты трус?!
Слезь с плеча, а то перекрещусь!»
Черт сказал, что он знаком с Борисовым —
Это наш запойный управдом, —
Черт за обе щеки хлеб уписывал,
Брезговать не стал и коньяком.
Кончился коньяк – не пропадем, —
Съездим к трем вокзалам и возьмем.
Я уснул, к вокзалам черт мой съездил сам.
Просыпаюсь – снова черт, – боюсь:
Или он по новой мне пригрезился,
Или это я ему кажусь.
Черт ругнулся матом, а потом
Целоваться лез, вилял хвостом.
Насмеялся я над ним до коликов
И спросил: «Как там у вас в аду
Отношенье к нашим алкоголикам —
Говорят, их жарят на спирту?!»
Страница 16