Идеальные мужчины - стр. 13
За едой о проблемах не говорили – так издавна было заведено матерью. Восхищались осенью. Это было их любимое время года. Вспоминали стихи. Когда-то это была их игра: кто больше вспомнит стихов.
– Может, оно и правильно, что ты так надумал. Может, всё к лучшему, – сказала мама.
– Я тоже так думаю, – ответил Олег.
– В гору всегда трудно подниматься, а с горы легко катиться, Олежек…, – говорила она. – Я, пока ты болел, в церковь ходила, свечки за тебя поставила и Богородице –Неупиваемой чаше, и Николе-угоднику… Сон мне приснился, будто тебя маленького песком засыпало и ты чуть не умер. Но какие-то люди помогли тебе выбраться, и ты жив остался. Чудом, понимаешь?
– Ну, мама, что ты? Со мной ведь ничего такого не может быть.
– Ты ведь у меня единственный сын. Я боюсь за тебя, как бы ты с пути не сбился, себя совсем не потерял… Тебе уже тридцать лет, а у тебя ни работы постоянной, ни семьи. А я ведь обыкновенная старуха, я внуков понянчить хочу.
– Мам, ну какая ты старуха?
–Да-а, – протянула мать раздумчиво. – Маленькие детки – маленькие бедки… – Полина Игнатьевна замолчала. Взглянув на Олега, заговорила нерешительно, собираясь с мыслями:
– Не знаю, сказать тебе или нет… Танечку я тут встретила с молодым человеком. О тебе поговорили. Она зла на тебя не держит.
У Олега кольнуло в груди – быстро же она его забыла. Но вслух сказал:
– Я рад за неё.
– Она сказала, что по-прежнему остается твоей поклонницей. Эх, Олег, она могла бы стать тебе хорошей женой!
– Мама… Ну, сколько же можно об этом.
– Я боюсь, что ты ещё пожалеешь о ней.
– Мама, я её не любил. Да и она, по-видимому, тоже.
– Вот это неправда. Что ты, мальчишка, знаешь о женской любви? – горячилась мама.
– Не нервничай, мам.
– Да и что такое любовь? Это труд совместный, умение прощать, верность!
– Верность чему? Скажи ещё, супружеские обязанности.
– Да, и супружеский долг.
Вот так всегда случалось с ними. Неожиданно расспорятся. Всё же мать принадлежит к другому поколению и в чём-то не может его понять.
Полина Игнатьевна молча собирала сумки и удивлялась, почему сын не хочет понимать очевидных вещей.
– Неужели эта Наталья лучше? – спросила она с оттенком неприязни.
– С Натальей мы друзья.
– Это ты ей друг. А у неё, может быть, другие планы. Сколько ей? Под тридцать? Ей замуж давно пора.
– Мам, ты её совсем не знаешь!
– А ты себя не знаешь. Окрутит она тебя.
– Мне теперь три месяца не до женщин будет.
– Ой, Олег, – снова заволновалась мать перед неминуемым расставаньем. – Ты на меня не обижайся, – собираясь уходить, проговорила она. – Я тебе добра желаю и верю в тебя. В отца твоего верила и в тебя тоже. Ты, как он – упрямый. Всё равно на своём настоишь.