Идеальное зрелище, или… «Кругосветка этрусков». Книга 1 - стр. 6
– Да проезжай, если так спешишь!
Посмотрела на пальто – чистое. Теперь ехал уже сосредоточенно, с полной концентрацией на дороге и движении. Дома вздохнул с облегчением, что все обошлось. Осмотрел свой «Мерседес» – еще послужит, уже засыпая, вспомнил профиль блондинки, тонкой линией появившийся из каких-то новых глубин. Подумал: «Это уже зреет чувство, – и, засыпая, – встретить бы еще раз».
Утром по телевизору что-то сказали о новой выставке в Музее изобразительных искусств имени Пушкина. Каналы «Культура» и «Спорт» все больше и больше радовали неожиданными новостями. Начавшееся возрождение хоккея и необычайно высокий уровень выставок в Москве не могли никого оставить равнодушным к переменам, переменам похожим на Ренессанс. Говорили о Пикассо. Сказали немного, но показали интересные зарисовки. Начала работать память и включилось воображение: представил неопределенность линий рисунков, развернутый в рисунках анализ форм живого.
Рисунки в воображении начали приобретать цвета. По неведомым законам преобладал любимый им розовый цвет. Шифровальщики говорят, что розовый это от наслаждения при созерцании вкусных плодов – эволюцией закреплен – откладывается в сознании лучше, эффектнее. Телевизионщики используют этот прием. Да и не только они так кодируют. Глянул на карту: над столом на карте Россия – розовая. «Интересно сколько продлится розовый период России, – подумал он, – и закончится ли «Девочкой на шаре»?» На кухне уже скворчала сковородка: два яйца и колбаса, куда им с хот-догами – нас не догонят!
Собрался, зашел к соседке перед уходом:
– Раечка, я оставлю вам ключик. Если придут ко мне прибирать, то только на кухне, остальное лучше не трогать.
– Хорошо, милый… Хорошо.
Раечка его любила. За что? Он не знал и не спрашивал.
В галерее почти все по-прежнему: яркая игра светом французских художников до их революции и абстрактная живопись времен нашей, затянувшейся почти на восемьдесят лет революции. «Похоже, Франция нам сопереживала все эти годы: и Роден скульптурой «Весна», и Ренуар расплывчатыми контурами прекрасных розовых женщин. Как эти женщины все же похожи на страны. Своими характерами, манерами, желаниями и формами», – думал он, обходя зал за залом.
Рядом прошла экскурсия; он услышал несколько приятных слов в адрес художника, картины которого давно любил и взглянул на имя экскурсовода: «Вера!» У Веры светлые волосы, удивительно прямые. Прошел несколько шагов вперед и встал у отлитой из металла «Весны». Вера от картины роскошными шагами подошла к нему – к скульптуре Родена, – и все, что она сказала дальше, он уже ассоциировал с собой и с ней. Их весна, весна точных завораживающих слов, длилась не более минуты и ушла в какое-то лето в соседней комнате. Чуть позже он зайдет и туда, там будут те же французы с жаркими туземками, но Вера уйдет уже далеко вниз, когда он двинется от Родена и Ренуара.