Идеальное преступление - стр. 26
И так далее.
По мнению этих писателей, читатель должен понять, что у Артемия лишний вес, который он пытается согнать. Изношенные кеды говорят либо о его проблемах с деньгами, либо о таком усердии на беговой дорожке, что он меняет обувь каждые два месяца. А раз у него есть деньги на фитнес и квартиру на «Ваське», то финансовые проблемы отпадают. Хотя, если честно, я даже не в курсе, где у Васильевского острова юг – может, там какой-нибудь дешевый район… Дальше автор дает понять, что у Артемия среднестатистический размер обуви и что она стала ему жать. А еще было упоминание, что он прибавил в весе, но не изменился в размерах. Это может говорить о проблемах со здоровьем: обувь жмет, потому что ноги опухли от застоя жидкости в связи с повышенным давлением, что немудрено, если тренироваться с таким остервенением.
Также пытливый читатель может высчитать рост Артемия: люстра свисает сантиметров на двадцать – сорок, плюс полметра липучки, получается в среднем восемьдесят сантиметров. Средняя высота квартиры два с половиной метра. Вычитаем – и получается, что его рост примерно метр семьдесят. Но в старых домах потолки частенько отстают от пола на три метра. И тогда возникают вопросики.
Дальше мы читаем про какой-то эхинокактус, гуглим и узнаем, что это такой круглый кактус с небольшими иголками. Значит, голова Артемия – как глобус с короткими, торчащими ежиком волосами, и не просто соломенными, а еще и рыжеватыми, судя по веснушкам на бледных руках.
Это, конечно, если предположить, что книгу изучает Шерлок Холмс. А вот что видит реальный читатель:
«Он пришел с тренировки, бла-бла-бла, разделся, бла-бла-бла, блин, я опять забыл протереть кроссовки после улицы, бла-бла-бла, что-то там про кактус, бла-бла-бла, герой живет в Питере, но это не точно, бла-бла-бла, когда уже закончится это дебильное описание и начнется действие!»
Или вот такой пример, который я подсмотрел у одной самиздат-писательницы:
«Пока Рик подносил очередную ложку с креветкой к своему коварному рту, оголяя идеальный ряд жемчужно-белых зубов, я поднял глаза и всмотрелся в это ненавистное лицо. Его золотистая кожа лоснилась от проступившей влаги, вызванной горячим острым том-ямом и духотой этого крошечного ресторана. Его густые каштановые волосы были в легком беспорядке после нашей стычки. В уголке пухлой разбитой губы цвета спелой клубники виднелось небольшое пятнышко запекшейся крови. Я довольно улыбнулся. Жаль, что не пострадал твой вздернутый нос с горбинкой, ведь я бил с такой силой и одурью! Но ты спас его, выставив, как щит, свои бледно-розовые ладони с длинными пальцами, растопыренными, как черно-дымчатые ресницы. Эх, вмазать бы тебе сейчас с ноги по резко очерченному волевому подбородку, заросшему легкой буроватой щетиной, или треснуть со всей дури в глаз цвета ясного январского неба!»