Идеальная совокупность. Том 2 - стр. 72
Кораблёв по инерции свернул в кабинет, давший временное пристанище варягу. Заместитель успел там обосноваться. Следаков он переместил к двери, оккупировав выгодное место у окна. На его столе распластался свежий номер «Уездного обозрения», страница с объявлениями о сдаче в наём жилья была исчёркана шариковой ручкой. Изобилие пометок свидетельствовало о серьёзной аналитике.
Третий стол создал в тесном помещении лабиринт. По узкому коленчатому проходу пришлось боком протискиваться.
– Разминочка, ха-ха. Полезно, – Щеколдин хлопнул себя по тугому животу. – Тебе, Александр Михайлович, тоже лишним не будет. Любим мы покушать…
Кораблёв уже пожалел, что на автомате зашел к человеку, отношения с которым не назовешь добрыми. Глупый поступок. Но сразу развернуться и уйти будет ещё глупее.
– Такой большой город Острог, и нет подходящих вариантов? – Щеколдин демонстрировал искреннее участие в проблеме. – Быть такого не может. Не хотят уважить – другое дело! А ведь обязаны. По закону обязаны! Не для себя просим. Михалыч, у меня кой-какие подвязки есть в областной администрации. Ну, ты знаешь… Хочешь, скатаюсь, порешаю?
– Почему нет? – отталкивать руку помощи было глупо. – Попытка не пытка. Завтра?
– Чего тянуть? Красные на хвосте![73] Ха-ха… Если разрешишь, прямо сейчас и стартую. Сколько натикало? Два без четверти? В три буду на месте.
Закралось подозрение, что инициатива маскирует шкурный интерес. Но раз дал затянуть себя в гости, а потом зачем-то поддакнул, идти на попятную было поздно.
– Поезжайте, – никак Кораблёв не мог заставить себя обращаться к вчерашнему сотруднику облаппарата на «ты». – По результатам обязательно позвоните.
– Ок! Михалыч, я материал по менту, который профессора в лесу отоварил, Ливанову списал. Ты прав, в возбуждении надо отказывать. Профессор этот, Сальнов, – натуральный маньячина! Такую пургу понёс – уши вянут! СМО я провёл. Телесняки на среднюю тяжесть[74] не потянули… А ментёнка я для профилактики повоспитывал. В другой раз поостережётся кулаками махать…
Щеколдин старательно изображал «рубаху-парня», при том что фактурно данной роли не соответствовал.
Обвисшие щёки зама густо посечены рябинками. Чуб к сорока пяти годам сохранил пышность, но полинял, не русый он теперь, а пегий. Седина в висках с необычным желтоватым оттенком. По краям губастого рта обвисли реденькие усишки. Для абсолютного сходства с татаро-монгольским захватчиком, сошедшим со страниц учебника истории для пятого класса, стёганого халата не хватало и лисьей шапки с хвостом. Ухмылка желчная, в прозрачных глазах плавало ехидство.