Идеальная невеста для Лермонтова - стр. 20
Ну, Дашка, завтра тебя уж точно ждёт посыл куда подальше. Достала! Теперь буду разбираться без соплей и жалости, так что, блин, из «отношений» полетишь со свистом.
- Я пойду?…
Резко обернулся. Сонька слабо улыбнулась мне, махнула рукой и уже собралась выйти, но я перехватил её запястье.
- Ещё раз спасибо.
Я подмигнул Мироновой, и она замерла, сразу начиная краснеть. Это Сонькино смущение умиляло, и, как и всегда, вызвало у меня улыбку.
Интересно, она тоже так смущалась Бортникова? Завис, думая об этом. Странно кольнуло где-то давно забытым ощущением, напоминающим ревность. Удивился, поражаясь самому себе. Даже смешно стало – ну, какая ревность? Нет, это что-то другое. Просто Миронова всегда была мне, как младшая сестра. А Бортников козёл. Вот и всё.
- Рада была помочь.
Соня ушла. Выскочила из машины, надвинула шапку на лоб, поправила очки и, выскочив на ленточку тротуара, окруженную сугробами, побежала к своему подъезду.
Я нахмурился, глядя ей вслед. Что-то беспокоило, даже мучило, но я никак не мог понять, что именно.
Ладно, позже разберусь. Дед ждёт. А то ещё леща вкатит за то, что я его время трачу. Кинул взгляд на себя в зеркало заднего вида, поправил челку, воротник рубашки и дотянулся до смартфона.
***
Лермонтов Валентин Арнольдович, то есть мой дед, проживал в частном доме на Калужском шоссе недалече от Москвы. Жил хорошо и даже более того. Тачка у него была покруче, чем у многих дедов из тех, кого я знал, да и вообще мой старик вёл такой образ жизни, что многие его ровесники нервно курили в сторонке.
Во-первых, он до сих пор вкалывал, не покладая рук. Деньги и власть давали ему ресурс для бесконечного развития, и, в общем-то, работа его не старила, а молодила. А, во-вторых, дед умел отдыхать – лазал по горам, занимался дайвингом, тренажерка там, всё такое.
Я ему не уступал, но мне лет-то сколько. Хотелось бы мне в его возрасте быть таким же бодрым.
Сегодня мой дед выглядел даже бодрее обычного. В светлой водолазке из тонкой шерсти, в джинсах. Дорогущие часы, смартфон. Все его атрибуты были по цене самолета, никак иначе.
Серебристые волосы его были коротко острижены и аккуратно уложены. Сам он был гладко выбрит, надушен. Серые глаза его всегда казались холодными, а лицо с крепким подбородком суровым.
- Ну и? – Валентин Арнольдович откинулся на спинку своего помпезного кресла и продолжил сверлить меня своими глазами цвета стали. – Подумал насчёт праздника?
- Нет, не подумал, - бросил я.
Растянулся в кресле напротив дедова стола и лениво огляделся в круглой комнате, украшенной гобеленами, головами животных, которых дед некогда подстрелил на охоте, и другими трофеями. Тут всё, блин, буквально светилось от роскоши: начиная от мебели из дуба, заканчивая перьевыми ручками с золотыми гравировками.