Идеальная для колдуна - стр. 65

— Что ты делаешь здесь ночью? Ты же совсем замерзла, — он будто опомнился и попытался встать, все еще не разнимая рук. — Почему плачешь?

— Там что-то хрустнуло в парке, я испугалась и побежала.

Нил молчал, не спрашивал подробности. Отчаянно хотелось рассказать все то, что она увидела у обрыва, поделиться этой ужасной ношей. Но это было бы самой большой глупостью. Вдруг будет только хуже. Чтобы затолкать это желание подальше, Амели заговорила о том, что произошло утром:

— Я была в кухне у твоей тетки, — Амели шумно утерла нос. — Мы пирожки лепили.

Он кивнул:

— Да, она говорила. Ты ей очень понравилась.

— Он их съел. Ваш мессир!

Она разревелась с таким отчаянием, что Нил, кажется, опешил. Пожал плечами:

— Ну, съел. Что с того? Пирожки для того и стряпают, чтобы их есть.

— Я для тебя лепила. Красивых рыбок, как на твоем рисунке.

Он молчал, лишь опустил голову. Амели отстранилась. Она даже не замечала, что сидит, оседлав его колени.

— Тетка не сказала?

— Сказала. Только… зря ты это. Если мессир узнает — обоим не поздоровится.

Накатившая злость будто привела ее в чувства. Амели решительно утерла слезы и перестала всхлипывать:

— А что тут узнавать? Кусок теста. Неужто куска теста жалко? А присваивать себе чужие подарки… Это по-твоему хорошо?

Она вдруг потянулась и снова чмокнула его в щеку. На этот раз совершенно сознательно.

— Вот так. И никаких посредников. Уж свою щеку он тут никак не подставит.

Нил опешил и просто смотрел на нее, но неожиданно рассмеялся. Широко и открыто. Подхватил Амели за талию и легко поднял. Следом поднялся сам, стряхивая с камзола сырой песок. Вдруг посерьезнел:

— Не делай так больше.

Амели опустила голову:

— Тебе не понравилось.

— Не в этом дело, — хриплый голос, казалось, сел еще ниже. Нил нервно отряхивал уже чистую полу камзола, будто пытался скрыть смущение. — Ты просватана. Невеста мессира. Негоже это теперь. Да и кто я против него… вошь одежная.

Она хмыкнула и поджала губы:

— А я вашему мессиру в невесты не набивалась. В верности не клялась. Он сам за меня решил. Моя бы воля — ноги бы моей здесь не было. Вас двоих поставить — так я тебя бы выбрала, не его.

— Думаешь, мы разные?

— Как день и ночь.

— Ты же меня не знаешь совсем.

Амели шумно вздохнула, борясь с пробирающей дрожью:

— А мне и пары слов достаточно, чтобы понять. На рисунки твои взглянуть. А ты не смотри, что я глупенькая, — она похлопала ладонью по груди там, где билось сердце. — Такое не умом понимается. Это сердце чувствует. Забьется так тепло — и сразу все поймешь. Каков человек.

Нил заглянул прямо в лицо: