Идеалист - стр. 24
– Русский.
– Украину не любишь? Да? – Ну и вопросы у этого капитана.
– Если вопрос касается моих личных предпочтений, то ответ скорее положительный: люблю! – отрапортовал я.
– Скорее положительный, – покачал головой Пономаренко и вдруг, выпучив глаза, надсадно заорал: – Упор лежа принять!
Я автоматически рухнул на пол.
– Делай раз! – я коснулся подбородком пола и завис.
Команда «делай два» последовала не скоро. Гонял он меня долго и основательно. Изредка тупо задавал один и тот же вопрос: кто поджег склад? Ответить ему было нечего – ведь я и понятия не имел, кто его поджег.
– Я тебя загоняю, говно, – флегматично бурчал эсбэушник. – Делай два!
Я молча выполнял команду, отчетливо слыша характерный звон стекла. Такой бывает, когда горлышком бутылки или графина задевают край стопки.
– До смерти загоняю, – словно беседуя сам с собою, бубнил сверху спецслужбист. – Забудешь, как мать родную зовут. Зато про склады все вспомнишь. Я тебя научу Украину любить.
Резко пахло водкой. Особист кряхтел, выдыхая. Минут через десять скомандовал:
– Встать! Смирно!
Руки-ноги затекли, слегка подташнивало.
– Крепкий хлопец, – с фальшивой уважительностью продолжал эсбэушник. – Присаживайся вон на стул.
Он налил в стопку водки и подвинул мне:
– Пей, солдат.
Выпив, я тут же приятно поплыл. А после предложенной Пономаренко сигареты с фильтром так и вообще почувствовал себя на седьмом небе. Почаще бы так отжиматься.
– Про поджог склада точно ничего не слышал?
– Нет, – покачал я головой. – Ничего похожего.
– Пшел, – угрюмо буркнул капитан.
Остаток срока дослуживал я в Белой Церкви. В новой части было получше. Да и то – все-таки почти Киев, не заброшенная степь. Утомительной идиотской уставщиной меня, как старослужащего, не особенно обременяли. К тому же основное время я все равно проводил в элитном поселке, где строил кому-то очередной особняк. Солдаты, умевшие работать, здесь ценились больше, чем умевшие стрелять.
После дембеля я поехал домой на электричке, и через час с небольшим был уже дома.
В электричке я подвел итоги. За время службы я научился: мешать раствор, класть кирпич и шлакоблоки, пить водку, воровать топливо. То есть, время прошло с пользой.
VIII
Киев встретил меня потрясающей погодой. За время моего отсутствия город заметно изменился. Стало больше вывесок и рекламных щитов на украинской мове. Воздух был как-то особенно наэлектризован.
Мне же было не до мовы. Передо мной стоял вопрос: чем себя занять и вообще – как жить дальше? Я мог предпринять еще одну попытку стать полноценным участником социума – восстановиться в университете. Но эта возможность отчего-то не манила. Перед глазами как живой возникал образ профессора Пацюка. Да и доучивавшиеся приятели рассказывали, что хохлонауки стало ощутимо больше, да и не особенно-то нужны сейчас стране выпускники высших учебных заведений. Попросту потому, что предложить им страна ничего не могла.