ID. Identity и ее решающая роль в защите демократии - стр. 11
Двойное везение
Мне чрезвычайно повезло в жизни: я был лишен как свободы, так и identity, а затем открыл для себя и то и другое одновременно. Почти в одно и то же время я включился и в общедиссидентское движение в защиту прав человека, и в еврейскую борьбу за выезд, так что эти оба рода деятельности лишь подкрепляли друг друга и придавали мне силы.
Советский Союз был основан на идеологии коммунизма. Вожди революции 1917 года говорили об утопическому мире, где все будут равны, где не будет эксплуатации человека человеком. Дабы предотвратить эксплуатацию, все различия между людьми должны были быть ликвидированы. Различия, говорили коммунисты, порождают несправедливость и войны. Религия, по Марксу, есть опиум для народа, оправдание эксплуатации и манипуляции. Национальное чувство – это своего рода предрассудок, используемый буржуазией для развязывания войн, для эксплуатации пролетариата, для отвлечения внимания масс от классовой борьбы. И наиболее очевидным выражением этой эксплуатации является частная собственность.
Все эти предрассудки и барьеры должны быть уничтожены. Все виды identity должны быть разрушены, дабы новая личностная принадлежность, построенная на солидарности трудового народа, стала основой нового мира, где все равны и счастливы. За десятки лет до того, как Джон Леннон воспел мир без наций и религий, Владимир Ленин трудился над созданием такого мира. Разумеется, сперва придется ликвидировать небольшие группы классовых врагов, в частности капиталистов, стоящих на пути воплощения этой прекрасной мечты о равенстве. Но это, утверждал Ленин, невысокая цена за сотворение рая.
На практике, в процессе успешной реализации этой великой идеологии, небольшие группы классовых врагов быстро превратились в большие. Поначалу режим убивал людей сотнями, затем тысячами и десятками тысяч, затем сотнями тысяч, а там и миллионами, и десятками миллионов. Но identity трудно поддается уничтожению, а еврейская идентичность, как я обнаружил это со временем, – особенно.
Я родился в 1948 году и стал частью того общества, где людей миллионами расстреливали, морили голодом, ссылали в Сибирь или отправляли в ГУЛАГ. Остальные полтораста миллионов, вышколенные в искусстве двоемыслия, держались под жестким контролем страха.
Я был типичным ассимилированным советским евреем. Живя в стране лицемерия, я вел себя так же, как другие, поступал и говорил как все, стараясь даже наедине с собой подавить в себе любую самостоятельную мысль. Я ничего не знал о еврейской религии, истории или культуре, ничего не знал об Израиле. Хотя всю свою юность я прожил на Украине, на земле, пропитанной кровью жертв Холокоста, я ничего не знал о нем. То есть я знал, что некоторые мои родственники погибли, но считал их просто жертвами развязанной фашистами войны с Советской Россией, а не частью страшного всеобщего геноцида евреев.