Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий - стр. 27
– Я ведь все-таки оказался прав, Текамсех. Маленький Сын Волка вырос, стал крепким и опасным и вернулся в прерии убивать нас, – заметил он. – И ты снова заступился за него, Текамсех Крепкая Пантера. Но на этот раз твоя доброта уже не спасет его, – непреклонно прозвучал его голос.
Лэйс, озадаченный поведением и разговорами индейцев, теперь тоже узнал их всех. Текамсех, Крепкая Пантера. Это было детство. Чуть поодаль стояли Митег и Вамбли-Васте, тоже его прежние друзья по играм. И он сам, Сколкз, никогда не терпевший его, положивший в своем сердце месть и вражду к нему и никогда не понимавший своих легкомысленных друзей в их сердечной и искренней дружбе к своему новому приятелю.
Текамсех снова повернулся к нему. Прежние друзья и братья, они стояли теперь друг перед другом, и солнце сияло в зеленой траве и на капитанских погонах Натаниэля Лэйса. Забытые было детские годы встретились теперь здесь, в прериях, в ставших такими параллельными и враждебными жизнях.
VII
Там, в Висконсине, у его матери было все для счастья. Лес, река, зеленая трава, прерии, синее небо, ближний поселок и великолепная усадьба. Юная, красивая, она умела и скакать на лошадях, и обращаться с оружием, и носить красивые платья. Она была изысканная леди в гостиных и вместе с тем всегда всего лишь простая и стойкая хозяйка своего подворья. Она хлопотала по дому, возилась на ранчо, любовалась на ранние рассветы и зеленые травы прерии, любила своего мужа, ходила на службы в местный православный храм и молилась по православному молитвослову. А еще умела хранить всегда на сердце сдержанность и ровное отношение ко всему в жизни, спокойная, молчаливая, с тихим, мягким сиянием в своих серо-зелено-карих глазах… Наверное, просто по слову: «Земные печаль и радость приводят только в суетное движение кровь, Слово Божие может остановить это движение, сказав крови: не только плоть, но и кровь Царствия Божия не наследуют…» (Игнатий Брянчанинов).
А когда-то словно потеряны были крылья, и жизнь словно потеряла свои краски. И ведь потом здесь, в Висконсине, у нее было все для счастья. Наверное, решила тогда она, она просто повзрослела, просто вышла замуж, оставила детские мечты и все так и должно быть.
Мэдилин Лэйс теперь не вспоминала и не думала, что было раньше. Все, что было в прошлом, – все осталось в воде крещенской купели, все словно бы унеслось в течении Иордана. Все, что там было – обычная жизнь: какие-то мечты, какие-то успехи и надежды… Первая глупая влюбленность, гибельная и отчаянная страсть. Она не любила вспоминать ничего этого. У нее в жизни уже было всё другое. Обычное и простое замужество с любимым человеком. А жизнь снова сияла и сверкала своими красками, омытая купельской водой и наполненная новым смыслом. Здесь, в Висконсине, у нее было все для счастья. И она поняла свое счастье. А ещё – свою любовь: «