И вся любовь… - стр. 28
Санька смотрел на мать округлившимися глазами, почти с таким же удивлением, как его подружка:
– Мам, да что ты!? Катя – мой друг, самый лучший, понимаешь? Я всегда буду с ней дружить, ты просто не знаешь, какая она хорошая…
Ну всё, промелькнуло в голове у Зинаиды, приплыли, что называется. Так она и знала, да и свекруха, ведьма старая, как напророчила перед смертью… Вот что теперь делать?! "Я всегда буду с ней дружить…" – всё билась раненой, обезумевшей птицей, сказанная сыном фраза. Она Саньку своего знала и очень хорошо чувствовала. Он верный, надёжный и страшно ответственный. Об этом ей и учителя постоянно говорят. А ещё у него, у мальчишки, уже и сейчас вполне сформированный, "мужской" характер. Если пообещал, значит сделает. Например, он легко и свободно "разговаривает" с ней с помощью жестов. Катя, будь она не ладна обучила, легко и незаметно, да и Санька ведь смышленый, всё на лету хватает…
Ничего не поделаешь, придётся идти к родителям этой самой Кати. Они у неё обычные, в том смысле, что слышат и говорят, а вот с дочкой такая беда приключилась, какая-то там внутриутробная инфекция, что ли. Зинаида и пошла. И даже не один раз. Просила, объясняла и даже угрожала… Я, мол, всё понимаю, ребёнок у вас больной, такое несчастье, не дай бог, у меня-то самой три дочки, я знаю, но растолкуйте своей Кате, пожалуйста, что не нужно больше к нам ходить, ну не стоит им дружить, вы же понимаете… Они поняли, хотя и не сразу… В последний раз, когда Санька с Катей, уже в конце лета, убежали на речку, а она хватившись сына, увидела их там, мокрых, улыбающихся, сидящих молча, тесно прижавшись друг к другу, она не выдержала! Во-первых, ещё не было такого, чтобы Санька ушёл куда-то, не предупредив мать или отца, это всё её, Катькины штучки! Во-вторых, что это ещё за посиделки такие в одиннадцать лет? (у них и дни рождения у обоих в августе). В-третьих, ну просила же, по-человечески, по-хорошему! Ну что ж вы за люди такие!?
Она так и сказала им, Катиным родителям. Чтоб больше духу не было вашей ушлой девицы возле моего Саньки, ясно? А не то....
Её больше и не было. Никогда. По крайней мере в Санькиной жизни. Да и в нём самом как-будто этой самой жизни стало меньше. Нет, на первый взгляд, всё вроде оставалось так, как прежде, только Зина больше ни разу не слышала того открытого, искреннего и заразительного смеха своего сына. И ещё казалось, будто в глазах его взял и потух свет. Через несколько дней Катя отправилась в свой интернат, а потом семья и вовсе переехала в другой город.