И все небо для нас - стр. 31

Когда мы отплываем достаточно далеко, спрашиваю:

– Кто такая Ирмочка?

– Моя жена.

Спешно присматриваюсь к пальцам Тихона, вдруг не заметила кольцо в прошлый раз, но его нет.

– Вы что, официально не женаты?

– Женаты.

– Тогда почему…

– Почему нет кольца? Я ношу его вот здесь. – Дядя достает из-за пазухи цепочку с золотым кольцом.

Замечательно. Оказывается, в доме дяди есть еще один посторонний человек. И не просто кто-то там, а его жена. Сколько историй всплывает про злобных мачех и теть, которые ненавидят детей?

– Перекусите, нам еще долго плыть.

Он специально перевел тему, чтобы не обсуждать жену?

– Подожди. – Достаю печенье из своего пакета, обнюхиваю и осторожно пробую. Минуту спустя, когда со мной ничего не случается, разрешаю: – Можно.

Мила вгрызается в угощение. Печенье крошится над ее мешочком. Нежный вкус выпечки в сочетании с грецким орехом радует желудок. Запиваем печенье каждая из своей стеклянной бутылки. Вокруг вода, красивая природа, а мы едим грузинские сладости в моторной лодке. Давно мне так хорошо не было. И спокойно. Иногда мозгу жизненно необходимо отключиться от проблем и ни о чем лишнем не думать.

– Хотите попробовать? – Дядя открывает мешок с чурчхелой. – Выбирайте.

– А твоя Ирмочка не будет возмущаться, что мы ее сладости берем? – не упускаю случая подколоть его.

– Она у меня не жадная.

Не сработало.

– Мне класную. – Мила тычет пальцем в красную чурчхелу. Выбираю зеленую, и мы съедаем их так быстро, что почти не замечаем хруста орехов.

– О-ой, я объелась! – Сестра съезжает на сиденье, расслабив руки и ноги.

Через мгновение она уже спит с приоткрытым ртом и преисполненным блаженства лицом.

– Вот про кого на самом деле писал Грибоедов, – хмыкаю я. – «Счастливые часов не наблюдают»[2] вовсе не про влюбленных.

– Интересное наблюдение, – поддакивает дядя.

Облокачиваюсь на край лодки. Вода настолько чистая, что видны маленькие рыбки. Опускаю пальцы и смотрю, как маленькие волны разбиваются о них.

Стрекочут кузнечики и цикады. С неба опускается вечер.

– Почему ты сразу не сказал про жену? – говорю тихо, чтобы не разбудить сестру.

– Не хотел вас беспокоить.

– По-твоему, если бы мы вошли в дом, где живет еще один незнакомый человек, это бы нас избавило беспокойства?

– Ладно, ты победила. – Тихон вздыхает. – Я старался не думать о ней, пока занимался удочерением и получал другие документы, потому что когда я далеко, то безумно по ней скучаю.

В его голосе звучит неподдельная тоска. Она прокрадывается внутрь меня и касается сердца. Ловлю настроение дяди и таким же тоном замечаю: