И все небо для нас - стр. 2
Не время поддаваться чувствам. Нужно думать о крыше над головой и новой семье. Можно ли доверять «дяде», о котором узнаёшь впервые за шестнадцать лет? А вдруг это не дядя, а папа Милы, например? И что, если он удочерит ее, а меня отправит в детский дом? Как же плохо, что мне еще нет восемнадцати!
Из спальни доносятся громкие звуки. Мила включила телевизор и смотрит мультики. Взъерошиваю длинные растрепанные волосы и собираю их в хвост на затылке. Я договорилась с соседкой, что она заберет сестру к себе на время похорон. Кладбище – не место для ребенка.
Провожу руками по лицу, шумно выдыхаю. Отвожу ладони и замечаю, как дрожат от нервов пальцы. Мама учила меня быть сильной и всякий раз добавляла: «Ради сестры». Я разделила с мамой воспитание Милы и не виню ее. Она тяжело болела, боролась, и у нее получилось. Мы были счастливы, пусть и недолго. А потом случился рецидив…
– Вела-Вела-Вела!
Прихожу в себя от похлопываний по плечу. Сестра стоит рядом.
– Чего тебе?
– А дай шоколадку!
– Сначала ужин.
– Ну да-ай! – капризничает Мила, строя глазки.
Мама никогда не отказывала ей в сладостях, а мне велела делиться с сестрой. Верный способ заставить одного ребенка завидовать другому – отбирать у него еду.
– Будешь так себя вести, ничего не дам.
– Ты злая! – В слезах сестра поджимает губы. – Злая-злая-злая!
Десять лет я жила и не ведала своего счастья, а последние шесть только и делаю, что вспоминаю о беззаботном детстве.
– Ты хочешь шоколадку или нет? – строго спрашиваю.
Мила вытирает слезы и активно кивает.
– Тогда иди в свою комнату и собери в рюкзак самые любимые игрушки.
– И ты мне за это дашь шоколадку?
– Да. Проверю через полчаса. – Мила уже бежит в комнату, и я кричу ей вслед: – Не вздумай меня обмануть!
Как бы она ни канючила, я все равно сдамся. Все равно сдавалась мама, оттаивали люди разного пола и возраста на улице и в магазинах.
В шкафу лежат две шоколадки «Милка», надо ли уточнять, почему именно они – ее любимые?
У меня есть несколько дней, чтобы продумать речь. Как объяснить шестилетнему ребенку, что мама больше не вернется? Я себе этого объяснить не могу, как не могу и принять, а уж ей… Мама была для нее всем, а я всего лишь старшая сестра. И хоть Мила любит меня, я никогда не смогу заменить ей маму.
Воспитывать детей – ноша трудная. А уж когда ты сам ребенок и ничего о жизни не знаешь, практически непосильная.
Пылесошу и мою полы. Присаживаюсь в кухне на табуретку, поглядывая на горку грязной посуды. Поджимаю колени, натягиваю на них длинную безразмерную футболку и обнимаю. За окном озеленившийся двор, соседи, спешащие на работу и по подъездам, и незнакомцы, сокращающие путь местными закоулками… Совсем скоро мы с сестрой шагнем из дома в неизвестность, и даже этого приевшегося вида не останется.