И все небо для нас - стр. 14
Мила легонько дергает Тихона за руку. Он переводит взгляд с меня на нее.
– Почему тебя не было с нами? – внезапно сестра поддерживает меня.
В груди все распирает от гордости. Вот что значат кровные узы.
– Ваша мама не хотела, чтобы мы вмешивались в ее жизнь.
– «Мы»? – уточняю я.
– Долгая история.
– Что ж, торопиться некуда. – Обвожу ладонью дорогу, уходящую вдаль, и с вызовом смотрю дяде в глаза. – Раз мама молчала, ты должен взять на себя ответственность и просветить нас.
– Да! – поддакивает сестра.
– Хорошо. Но останавливаться не будем.
Перехватываю руку сестры, пока она замешкалась, и встаю ближе к дороге. Если уж кто-то из водителей решит вылететь с дороги, то сначала ему попадусь я и только потом Мила.
Дядя идет позади и рассказывает историю, словно чтец.
– Наша мама не разрешала Наде выйти замуж…
Как-то не верится. Мама была особенной, даже когда болела. Даже в последние дни, когда едва шевелилась и еле произносила слова, ее окутывало ангельское мерцание.
Сейчас я жалею, что иногда ненавидела ее и говорила гадости. Маме не повезло. Отца я никогда не видела и сильно удивилась, когда мама сообщила, что ждет ребенка. Я тогда спросила:
«Зачем ты посадила в живот кого-то еще?» Хоть мне и было девять лет, я мало общалась со сверстниками и не знала, откуда и как берутся дети. А через год узнала о детях столько, что решила: в ближайшие лет тридцать о своих точно не задумаюсь.
– Тогда Надя сбежала в первый раз. Мы с отцом нашли ее и вернули домой. Отец запер ее в комнате и не разрешал выходить без сопровождения. Из-за этого Наде пришлось перейти на заочное обучение.
– Неужели папа был каким-то плохим? – спрашиваю я.
Дядя пожимает плечами:
– Я его не видел.
– Как и я, – фыркаю. – Похоже, ему хорошо удается скрываться. Может, его и не существует вовсе?
– Кто знает. – Дядя, взглянув на Милу, ласково говорит: – Можешь закрыть ушки, солнышко?
Мила, кивнув, прикладывает руки к ушам.
– Потом оказалось, что Надя беременна. Отец запретил ей рожать. Сказал, что отвезет на аборт и не выпустит из дома, пока она не забудет о женихе и ребенке.
Лицо горит, глаза слезятся. Щиплю себя за бедро, злюсь, и слезы высыхают. Тихон поворачивается к Миле и жестами показывает, что можно больше не зажимать уши.
– Сбежав во второй раз, Надя переехала в другой город и оборвала связи с семьей. Вот и вся история. Семейная ссора.
Снимаю кепку и даю ветерку поиграть с распущенными волосами. Жара понемногу спадает, вечерняя тень холодит разгоряченную кожу. Убираю кепку в рюкзак, собираю волосы в тугой хвост.
Раньше мама заплетала мне косу. Когда она только училась это делать, некоторые волоски выдергивались, некоторые рвались, но потом мама приноровилась, а мои волосы стали густыми и непослушными. Сколько бы раз я ни причесывалась, они все равно походили на распушившуюся от времени веревку. И тогда мы выбрали единственный сносный вариант: день через два она заплетала мне волосы, и я гуляла, спала и даже купалась с тугой темно-русой косой.