И всё это просто Жизнь (сборник) - стр. 7
Что делать, если то была горькая правда и боль его жизни. Так и остался Андрей Матвеевич с десятидневной дочкой на руках. Он же и назвал её Леночкой.
Жара, какая сумасшедшая в этом году жара, а ведь последние денёчки лета…
Тогда, то же было лето, и то же конец августа, и даже, кажется, стояла такая же жара.
– Посадка на электричку Харьков – Маслов производится на второй платформе третьего пути. Повторяю…
Но повторять, и не требовалось, так как огромная толпа ринулась к подземному переходу, матерясь и гремя нагруженными тележками. Закричала какая-то баба:
– Данька, стервец, куда рванул, держись за юбку.
Бежать было не далеко, да только электричка было последней дневной и, судя по числу желающих, шансы каждого уехать, стремительно приближались к нулю. За тесно прижавшимися друг к другу счастливчиками заскрежетали двери, и пошла, застучала электричка, оставляя на перроне далеко не маленькую толпу тех, кому предстояло тереться тут добрых четыре часа в надежде уехать «девятичасовой». Компания молодых ребят, кажется, была даже рада представившейся возможности поорать под гитару на перроне? Кто их тут осудит, сидят, ждут. То ли от песен и весёлого смеха ребят, то ли от спадающей жары, но время, для ожидающих, прошло как-то совсем незаметно.
Подкатила, подмигивая зелёными глазками, «девятичасовая». Вся оставшаяся толпа удачненько разместилась по вагонам. К удивлению, остались ещё и свободные места.
Сорок минут пути, один миг и целая вечность. Мог ли тогда Андрей представить себе, что через сорок минут мир вокруг него перевернётся и разрушится навсегда.
Подъезжали, уже светился яркими огнями впереди вокзал, постепенно пассажиры продвигались к выходу. Вот тут он и обратил внимание на длинную худую девчонку, сразу и не понял, что это с ней. Обернулся ещё раз, глаза их встретились и всё – пропал.
С вокзала они ехали в одном автобусе, он, со своей гогочущей оравой сзади, а она сидела впереди, рядом с каким-то старичком. Уже в последний миг, ничего не сказав пацанам, он, неожиданно даже для самого себя, выпрыгнул вслед за ней на остановке в темноту.
– Разрешите, я вас провожу. Здесь темно, и мадам, наверное, страшно боится темноты.
– С вами стало ещё страшнее.
– (Вот это да.) Отчего же, неужели я такой страшный?
– Ну, на счёт страшного, не знаю, темно. А вот, что прилипчивый, это точно.
– Да ладно, я и отлипнуть могу.
– Вот и отлипни.
Дальше они шли молча, всего два двора и вот она уже открывает дверь своего подъезда.
– (Неужели это все?) Скажите хотя бы как вас зовут?
Тихо так, словно это и не она, а легкий ветерок: