И воздастся вам… - стр. 8
А Филин, слушая разгоряченного Реброва, думал о том, что именно от раздавленного и поверженного в прах Риббентропа, которого теперь открыто презирают даже его подельники, во многом зависит, может быть, судьба всего процесса. Москва категорически требовала, чтобы договор о ненападении между Германией и СССР если и упоминался на процессе, то только в нашей редакции. Например, так, как говорилось в телеграмме Молотова: «22 июня 1941 г. гитлеровские заговорщики, вероломно нарушив договор о ненападении, без объявления войны, напали на советскую территорию, начав, тем самым, агрессивную войну против СССР». И больше ни слова. Ни в коем случае. Стоять на этом любой ценой. Упоминание «секретных протоколов» к договору, вокруг которых может быть поднято множество спекуляций, не допускать. Как и политическое толкование событий, относящихся к заключению договора, которое предлагают англичане.
С политическим толкованием все было ясно. Его можно было развернуть в какую угодно сторону. Это тогда, еще до начала войны, все искали способа избежать столкновения с почувствовавшей свою силу Германией. Но сделать это за чужой счет. Все попытки СССР заключить союз с Западом против Гитлера кончились ничем. Запад крутил, тянул время, рассчитывая в конечном счете оставить Советский Союз один на один с Германией. Кстати, даже Черчилль назвал такую политику «величайшей глупостью», и признал: «Кремль потерял веру в обеспечение безопасности совместно с западными державами. Россия обязана позаботиться о себе». Но с тех пор прошло много времени, Гитлер разбит и теперь много желающих доказывать, что и они пахали… А вот в действиях русских можно найти при желании много чего, что не укладывается в ваши «цивилизованные» представления о добре и зле. Где вы были со своими представлениями, когда мы захлебывались кровью под Москвой и Сталинградом!..
– Товарищ генерал, вы меня слышите?
Ребров удивленно смотрел на Филина.
– Извини, задумался. Ладно, с Риббентропом, с одной стороны, все ясно…
– А с другой стороны?
– А с другой, непонятно, все-таки непонятно, как он себя поведет во время процесса? Чего от него ждать? Передай Гектору, что нас интересует именно этот момент.
– А мне с ним все понятно – будет лебезить и выворачиваться. Врать. Делать вид, что ничего не помнит. Вот и все. Больше от него ждать нечего.
– Хорошо если так. А вдруг он способен выступить со встречными обвинениями? Или его к этому подтолкнут…
– А какие у него могут быть встречные обвинения? – не понял Ребров.
– Ладно, об этом в другой раз, – вздохнул Филин. – Мне надо срочно заглянуть к Покровскому, а ты готовь шифровку для Гектора.