И вдруг никого не стало - стр. 6
Луиза немного ожила. Пока его не было, она поддерживала огонь, и теперь в комнате было уютнее, несмотря на вонь от горящих старых досок, пропитанных дегтем. Пристроив куртки поближе к очагу, они сели рядом и, тесно прижавшись друг к другу, стали грызть злаковые батончики.
Ни малейшего желания обсуждать случившееся не было. Оба – и осмотрительная Луиза, и безрассудный Людовик – знали, что, ступив на эту территорию, рискуют поссориться. Время для объяснений наступит потом, когда неприятное происшествие останется позади. Они припомнят все в подробностях, она докажет ему, что они поступили неразумно, он ответит, что такое предвидеть было невозможно, они поцапаются, потом помирятся. Это превратилось у них почти в ритуал, предохранительный клапан для их разногласий. Никто не признает себя побежденным, каждый сохранит уверенность в собственной правоте, но они согласятся заключить почетный мир. А пока надо сплотиться и ждать. Они сидели молча, прислушиваясь к нарастающему за стенами грохоту. Глаза у обоих покраснели от дыма. В пустых комнатах нижнего этажа завывал ветер, неумолчному низкому гулу вторил пронзительный свист. Временами ветер немного стихал, и они разом обмякали, расслаблялись, но рев тут же вскипал с удвоенной силой. Где-то громыхало железо, словно кто-то бил в большие барабаны. Они слушали эту мрачную симфонию, на них навалилась усталость от долгого перехода и особенно от того, что пришлось пережить за последние несколько часов. В конце концов Людовик где-то откопал пропахшее пылью старое одеяло, они устроились вдвоем на узкой кровати и мгновенно провалились в сон.
Посреди ночи Людовик проснулся. Ветер шумел теперь совсем по-другому, должно быть, теперь он дул с суши и еще усилился. Гул шел издали, сверху, барабанным рокотом катился по долине, а потом ударялся в стену, и казалось, что дом вот-вот развалится. Ветер переменился – это хороший знак, решил он, значит, буря скоро утихнет. Сейчас, в темноте и покое, во влажном тепле их сплетенных тел, он почти блаженствовал. Они здесь вдвоем, на тысячи километров вокруг нет ни одного человека, только ветер ревет, но они в укрытии, и ураган им не страшен. Он ощущал каждую частичку своего тела так, будто она независима от других, и собирал воедино подробности нынешнего странного положения: его спина упирается в тощий продавленный матрас, сквозняк шевелит волосы на макушке, Луиза тихо посапывает, уткнувшись ему в грудь. Людовику захотелось ее разбудить, чтобы заняться любовью, но тут он вспомнил про ее ушибленное плечо. Пусть поспит, не надо ее тревожить. Может, утром…