И в горе, и в радости - стр. 20
Юра слушал внимательно, ни разу не перебил, и только, когда его мать, заслышав рыдания, заглянула испуганно в подсобку, он едва заметно махнул рукой: мол, не переживай, разберёмся, всё в порядке…
– Отец твой – мужик, уважаю, – сказал он наконец, и Инга подняла на него заплаканное лицо. – Он ведь молодой ещё, тоже мог свалить куда-нибудь, – продолжил парень, – а он не только тебя не оставил, но и матери не отдал… Видно понимал уже тогда, где тебе будет лучше.
– Да мать не очень-то и настаивала, – вдруг неожиданно даже для самой себя произнесла Инга… И посмотрела на Юру долгим, каким-то изучающим взглядом, будто только что увидела его. Юра улыбнулся так, словно для него это вовсе не явилось такой уж неожиданностью.
– Вот видишь… Твой отец любит тебя… По-настоящему, и твоя мать это знает, а если даже не знает, то чувствует, – он посмотрел на Ингу, усмехнулся и протянул ей салфетку.
– Ты всё-таки позвони отцу, скажи что приедешь семичасовым… А платье, что платье, – он вдруг стал очень серьёзным и даже немного злым, – платье, старушка, это ерунда… Не в этом счастье, поверь мне…
Когда Юра вышел покурить, Инга нечаянно для себя уснула на поразительно удобном топчанчике тёти Кати. А ещё через полтора часа за ней приехал отец. Разбуженная Инга видела, как он молча и крепко пожал Юре руку.
Усевшись в машину, Инга посмотрела на осунувшееся, бледное лицо отца и вспомнила, что завтра ему опять чуть свет на работу.
– Пап, – тихо сказала Инга, – прости меня, пожалуйста.
– Свинота ты у меня всё же редкостная, – буркнул отец, вздыхая, – ты знаешь, что я чуть с ума не сошёл!! Если ты ещё раз отключишь телефон…
Инга боднула его головой в плечо, как в детстве и через десять минут уже сладко спала.
… А вскоре стало известно, что в багажнике машины у Юры были найдены два трупа. Мужчины и совсем молодой девушки. Когда его арестовали, он сразу признался в двойном убийстве.
Ингу эта новость просто ошеломила. Ей он показался вполне нормальным человеком. А говоря начистоту, то даже симпатичным и очень славным парнем…
Счастливая Люся
Такое прозвище ещё бог весть когда ей дал мой отец, и оно, как-то очень быстро, и что называется намертво к ней прилипло. Мне кажется, я даже помню, как именно это произошло. Отец стоял в гостиной у окна, находясь в меланхолическом настроении, как правило, преобладающим у него в трезвости, и вдруг с каким-то даже надрывом произнёс:
– О, счастливая Люся идёт… И замолчал, но так красноречиво и так недосказано-горько, что помню мы с матерью, повинуясь какому-то странному импульсу, тоже выглянули в окно. Через двор шла она, Люся. Невысокая, полноватая, внешне ничем не примечательная, средних лет женщина. Наша соседка снизу.