И тогда я поняла. 95 честных историй о жизни как она есть - стр. 9

Ты учишься играя, встречаешь учителей повсюду: выучи слово chiringuito[17] на пляже, dos chupitos[18] – в барах, mamada[19] – в постели, vete a tomar pro culo[20] – на темной улице в 4 утра, me importa tres cojones[21] – когда любовь всей твоей жизни окажется каброном[22], а все остальные серьезные и умные слова ты узнаешь на практике в новостном агентстве, куда попадешь, наврав с три короба о своем опыте и образовании.

Самые беспомощные и, казалось бы, унизительные моменты – частицы того калейдоскопа, из которых складывается жизнь – такая неровная, ласковая, грубая, отчаянная и веселая, как мой нежный мальчик Хавьер.

А пока мой долг – плохо шутить и хорошо смеяться (ну и трахаться с удовольствием).

Смуглый Чави покинул меня через пару месяцев, преподав мне еще один важный урок, но об этом в следующий раз.

А тогда я только начинала учить испанский.

Утро началось с новостей на местном телеканале о количестве заболевших, умерших и выздоровевших.

После некоторых подсчетов получился большой остаток людей, чью судьбу не осветили в новостях. Ведущий радостным голосом объявил, что сегодня Вербное воскресенье, праздник всех православных.

Я выключила телевизор и уставилась в потолок. Значит, праздник, говорите. Моя память выдает воспоминание, больше похожее на фильм, где в главных ролях я, мои друзья и детство.

Мы все бежим. Я и друзья – к речке, рвать вербу. А детство несется прямиком туда, откуда «и писем не напишет, и вряд ли позвонит»[23]. Забавно, тогда мы все время бегали, редко переходя на шаг. Заставь меня сейчас побегать – не выйдет. Вербное воскресенье из детства – действительно праздник. В детстве все дни такие.

Телефон затрещал, написала подруга: «Привет. Короче, и батя у меня вчера умер. А с ебаным карантином и не уехать нихуя. Ебаная жизнь». Вот еще одна новость. Комбо. Для этого утра, пожалуй, достаточно новостей.

Такого рода сообщения до меня доходят не быстро, не знаю, наверное, срабатывает защитный механизм, я начинаю медленно соображать. Написала подруге в ответ: «Крепись».

Потом села на кровать и начала рыдать. Проснулся Дима, спросил, что случилось. Я невнятно, вперемешку с заиканиями, объяснила, в чем дело. И только потом, собравшись с мыслями, написала Насте:

– Почему нельзя уехать?

– Никто не хочет везти из-за карантина.

– Мы можем отвезти. Когда за тобой заехать?

Отец Насти вместе со старшей сестрой Насти и ее дочерью Кристинкой жил в другой области, ехать до которой часа четыре или пять. Сама же она жила у мужа в паре часов езды от нас.