И солнце взойдет. Возрождение - стр. 35
Однако в груди, где часто бухало сердце, вдруг проснулось горькое чувство жалости к самой себе. Оно было приправлено слабостью, болью и злостью, отчего на глаза навернулись непрошеные слёзы. Горячие и настолько солёные, что, кажется, разъедали обветренную кожу. Надо было встать и выпить таблетки. Переодеться, натянуть носки и домашний свитер, но вместо этого Рене ещё больше сжалась в комок, и редкие всхлипывания окончательно переросли в плач. Унизительно. И очень глупо. Она потёрла ледяные ступни и попробовала раздражённо оттолкнуться от продавленного дивана, но резко стало нехорошо, а потом под куртку забрался прохладный воздух.
Рене затрясло так сильно, что шарившие в поисках бегунка на молнии пальцы не слушались. Они бесцельно скребли по шуршавшей под ними ткани, и потому тихо открывшееся окно осталось незамеченным. Только когда деревянная рама стукнулась об упор, а по босым ногам скользнул морозный сквозняк, Рене испуганно замерла. Она застыла в неудобной позе, пока в полной тишине ошарашенно шарила взглядом по тёмной комнате, где вместо привычных вещей и мебели ей мгновенно померещились затаившиеся чужие тени. Но ничего не происходило – словно больному мозгу это всё показалось, только в открытое окно медленно летел снег. Рене сглотнула. Она понятия не имела, что нужно делать, а потому с каким-то ощущением безысходности молча ждала продолжения.
Тревожное ожидание длилось добрых десять секунд. Наконец, тихо хрустнуло жалюзи, и вдруг в образовавшийся проём ловко скользнула чёрная тень. Она изогнулась невероятной дугой, прежде чем бесшумно приземлилась на потрёпанный плетёный ковёр и успела подхватить уже летевшую с подоконника возмущённую герберу. Раздалась приглушённая ругань и бережный стук горшка. Затем вновь тишина. В отсутствии света рассыпанный по полу снег потусторонне мерцал и переливался на грубом плетении, словно к Рене пожаловал гость из самой Преисподней. А тот тем временем угольным пятном выделялся на фоне бледно-серой стены. Ну точно настоящий чёрт.
Судорожно сглотнув, Рене попыталась сообразить: заорать или же будет мудрее подождать, пока домушник осознает – здесь нечего брать, но мозг заклинило. Он не мог ни открыть рот, ни перестать лить слёзы. Хорошо хоть дыхание перехватило от ворвавшегося с улицы холода, и дурные всхлипы потонули где-то в животе. Однако тут раздался новый шорох, и всё в том же окне показался второй. Напарник? О господи! Рене было дёрнулась, но тут…
– Слышь, мужик. По-моему, ты ошибся домом, – произнёс по-французски чуть гнусавый голос, а Рене едва не свалилась с дивана от облегчения. Прямо сейчас она почти уверовала в магию, ангелов и чудо Господне, потому что вслед за головой говорившего в проёме показались широкие плечи, а затем и пернатые косы Чуб-Чоба.