И солнце взойдет - стр. 70
Франс Холлапак, чья фамилия с лёгкого сволочизма всё того же Дюссо теперь звучала в голове исключительно стыдливым Хулахупом, оказался громким, грубым и немного странным. Бросив на Рене непонятный взгляд, он холодно поблагодарил за помощь с расчётом несчастных антибиотиков, а потом ещё долго оборачивался вслед. И если сначала Рене хотела поддержать его, шутливо поделиться, что сама только вчера вспоминала безусловно необходимые формулы, то теперь не знала, – а нужно ли. Зашуганный собственным наставником Франс никому не доверял, но предпочитал держаться безопасной компании Хелен и Клэр – медсестёр, что разыграли с утра не самую приятную сценку, и, похоже, имели некую власть в отделении. Правда, это не волновало Рене, которая больше переживала за Франса. Увы, она слишком хорошо знала к каким катастрофам мог привести страх задать вопрос, а в том, что Холлапак боялся наставника и самого Ланга, сомнений не оставалось. Однако, сейчас Рене не представляла, как подступиться к визгливо возмущавшемуся по любому поводу темнокожему резиденту, и размышляла об этом всё утро.
Прохладный голос автоинформирования, что бездушно сообщил о катастрофе, застиг Рене на выходе из основного здания. Она как раз готовилась к обычной плановой операции (настоящей рутине, от которой к концу года несложно и мхом порасти), когда над головой зазвучал сигнал:
– Доктор Ланг. Код синий. Первый этаж. Первый коридор. Комната один-двенадцать. Доктор Ланг. Код синий. Первый этаж. Первый коридор…
И так до бесконечности. Код синий – реанимация, критическая ситуация.
В этот же миг «тревожный» пейджер издал надсадный писк. «Мойся», – гласил короткий приказ доктора Ланга. И стало очевидно, что местный любитель эпатажа вряд ли снизошёл бы до сообщения, не будь ситуация чертовский критической. А потому Рене бросилась в сторону скоростных лифтов.
До этого момента она ни разу не слышала, как приземляется на крышу большой вертолёт службы спасения, и теперь в замешательстве застыла на пару секунд. Гул от воздушных потоков так давил на уши, что хотелось зажать их руками. Старая больница и её изоляция не справлялись с движением ветра, что бился в огромном винте вертолёта. Стены мелко тряслись и, похоже, вибрировал даже пол. Однако, поджав губы, Рене побежала ещё быстрее, и в итоге едва не ввалилась в расположенную на другом конце коридора помывочную. Жёлтые хирургические тапочки в алую вишенку запутались в тёмной и мягкой ткани знакомого джемпера, который отчего-то валялся прямо на голом полу, а затем глазам Рене предстала напряжённая спина наставника.