И солнце взойдет - стр. 50
Он снова всхрапнул, покачал головой и, очевидно сочтя беседу исчерпанной, поковылял обратно к своему тягачу. Ну а Рене вновь огляделась и по мокрому асфальту поняла, что ей отчаянно повезло. Похоже, в Монреале совсем недавно закончился дождь.
Вещи и правда нашлись прямо около старой лестницы, что вела на второй этаж. Пятнадцать тяжёлых коробок, на которых то и дело встречались нарисованные Энн забавные рожицы и послания вроде: «Не болей!» или «Хватит оправдывать мир!» Это оказалось чертовски приятно, и радость от таких находок не портил даже задувавший из-под двери мерзкий сквозняк.
Рене вообще считала, что ей повезло. Дом оказался построен из камня, а не опилок, как большинство канадских малоэтажек, так что, когда этой зимой провинцию вновь накроют метели, у неё будут все шансы пережить несколько дней без света, воды и, самое неприятное, отопления. Так что, приободрившись, Рене подхватила герберу, свой чемодан и отправилась покорять скрипучие высоты.
Снятая впопыхах квартира оказалась крошечной и довольно убогой. Голые стены с чуть облупившейся краской, полутёмная ванная, спальня и, конечно, гостиная, что отделялась от кухни длинным диваном. У Рене ушло два часа, чтобы перетаскать вещи наверх, и четыре на попытки их все уместить. Так что поздним вечером, бережно развесив свои акварели, она только успела проверить герберу, что устало поникла в найденном на заднем дворе старом горшке, а после без сил упала в кровать. От той тянуло пылью и затхлостью, но Рене было уже наплевать. Всё, о чём она мечтала – спать, спать, спать.
Первое монреальское утро оказалось солнечными, морозными и ветреными. Всю ночь влажный ветер мотался по острову, натыкался на здания и стремительно пролетал под мостами, гудя меж тревожно раскачивавшихся проводов. Этот гул сливался с шумом двух автострад, и Рене даже во сне слышала свист, с которым тот забирался в щели под рамой и качал закрытые жалюзи. То были новые, тревожные звуки. Они заставляли что-то нервно сжиматься внутри и ворочали в голове тяжёлые мысли, не давая провалиться в безмятежные сновидения. В полудрёме Рене бродила по коридорам и переплетениям лестниц, улавливала знакомый гул операционных и постоянно где-то издалека ловила отзвук того самого голоса:
«В моей работе споры часто заканчиваются плачевно…»
Рене хотела о чём-то спросить незнакомца, искала глазами в длинных и извилистых коридорах, но затем налетал ветер, и о камни разбивались гигантские волны. Тогда она снова ворочалась под сбившимся одеялом, не в силах выбросить из головы странную встречу. Рене закрывала глаза и видела ровную строчку на чёрной кожаной куртке, контрастно бледную широкую кисть с выступавшим рисунком вен. Ощущала тепло руки сквозь время, расстояние и ткань давно снятого платья. А потом резко подскочила на кровати, стоило в рассветном полумраке раздаться тихому щелчку приёмника. Секунда тишины, и в комнате зазвучала музыка.