И снова Оливия - стр. 2
– Хорошо.
– Послушай, Кэсси. Я только хотел сказать, я знаю, какой я говнюк. Знаю. И ты тоже знаешь. Я знаю, что я говнюк.
– Папа, – ответила она, – папочка, перестань. Как я должна на это реагировать?
– Никак, – миролюбиво подхватил Джек. – Что тут скажешь? Но я просто хотел, чтобы ты знала, что я знаю.
Опять молчание, более продолжительное на сей раз, и у Джека засосало под ложечкой.
– Что ты, собственно, имеешь в виду? То, как ты со мной обращался, или свою многолетнюю интрижку с Илейн Крофт?
Опустив голову, он уставился на свои стариковские черные кроссовки поверх дощатого перекрытия верфи.
– Все и сразу. Либо сама решай, какой ответ правильный.
– Ох, папа, папочка, я не знаю, что и думать. Что я могу для тебя сделать?
Он покачал головой:
– Ничего, малышка. Ты ничего не должна для меня делать. Я только хотел услышать твой голос.
– Пап, мы как раз собираемся уходить.
– Да? И куда же?
– На фермерский рынок. Сегодня суббота, а по субботам мы ходим на фермерский рынок.
– Здорово, – сказал Джек. – Тогда ступай. И не беспокойся обо мне. Я тебе еще позвоню. Пока-пока.
Ему послышалось, что она вздохнула.
– Ладно. До свиданья.
Вот и поговорили. Но ведь поговорили же!
Джек еще долго сидел на скамейке. Мимо то шли люди, а то подолгу никто не появлялся, но Джеку было не до прохожих, он думал о Бетси, своей жене, и ему хотелось выть. Понимал он лишь одно: он получил по заслугам. Прокладка, которую после операции на простате он лепит на трусы, вполне им заслужена; он заслуживал и дочери, не желающей с ним разговаривать, потому что прежде он годами отказывался говорить с ней из-за того, что она лесбиянка; его дочь – лесбиянка, от этой мысли Джека до сих пор слегка передергивало. Бетси, однако, смерти не заслуживала. В отличие от Джека, она по баллам недотягивала до таких бонусов. И тем не менее он вдруг разозлился на жену.
– К чертям собачьим, – пробормотал он.
Когда жена умирала, гневался на судьбу не он – она. «Ненавижу тебя», – твердила Бетси. И он отвечал: «Я тебя понимаю». «О-о, прекрати», – злилась она, но он говорил искренне. У Бетси имелось достаточно причин его ненавидеть, и он не мог притворяться, будто совесть его кристально чиста. Последнее, что она ему сказала: «Ненавижу тебя за то, что я умираю, а ты еще поживешь».
Глядя на морскую чайку в небе, он подумал: «Но я не живу, Бетси. Глупый и совсем не смешной анекдот – разве это жизнь?»
Бар в отеле «Ридженси» располагался в цокольном этаже, темно-зеленые стены и окна, выходящие на тротуар, а поскольку тротуар проложили изрядно выше подоконников, за стеклами мелькали только ноги в самой разномастной обуви. Джек сел за стойку и заказал чистый виски. Бармен оказался приветливым парнем.