И шарик вернется… - стр. 11

Лялька тоже никому не завидовала. Еще чего! Глупость какая! Зависть – непродуктивное чувство. Умная Лялька это понимала.

Тряпки Ляльку не очень интересовали. Ее не портили даже серые и убогие произведения советской легкой промышленности, потому что у нее была «фактура» – так говорила Танина бабушка: длинные и стройные ноги, тонкая талия и роскошные цвета льна длинные волосы.

Можно завидовать крепкой и дружной семье, но у кого на деле было так? У Таньки – отчим, неплохой, конечно, дядька, но не родной отец. У Верки вообще горе, мать похоронила. У Шурыгиной и вовсе вся жизнь развалилась – отец ушел к молодой, мамаша спивается. Вот уж кому можно посочувствовать! У Зойки бабка – идейный тиран, так говорит Лялькин отец. Держит эта бабка все семейство в ежовых рукавицах, не забалуешь. У Светика-семицветика все как сопли и сахарный сироп: «сю-сю» – и все общение. Мать под ней и папашей стелется, прогибается по полной. Смотреть противно.

Так что в свои четырнадцать лет Лялька четко усвоила: счастья нет, а есть покой и воля – как, смеясь, говорил папа. Еще Лялька догадывалась, что у отца есть женщины. Ну, во-первых, вечерами ему звонили, и он запирался в ванной с телефоном. На выходные уезжал с ночевкой. В отпуск ездил один. В смысле без мамы и Ляльки. То есть скорее всего не один. Правда, у него была большая компания походников и байдарочников, и Ляльке очень хотелось поехать с ним, в Карелию например. Но отец ее с собой не брал, как бы она ни просилась. Говорил, всему свое время. Из всего этого Лялька и сделала выводы, что в свои поездки папан отправляется не один. Ну, и бог с ним.

А вот глупая мамаша ревновала. Подслушивала под дверью его разговоры, требовала, чтобы он ночевал дома, «соблюдал приличия». Устраивала истерики, что отец дает мало денег, а «тратить на своих потаскух – это пожалуйста». Отец ничего ей не отвечал, только ухмылялся, а она заводилась еще сильней, закрывала собой входную дверь, отец вздыхал и говорил со смехом: «Откройте амбразуру, мадам!» Мать принималась рыдать и убегала к себе в комнату. Отец чмокал Ляльку и улыбался: типа держись!

Лялька отводила глаза. Мать жалела, но слегка презирала. К чему эти истерики? Ей, Ляльке, и то все понятно. А она? Взрослая женщина. К чему так унижаться? Лялька заходила в комнату, чтобы утешить мать, а та с пафосом заявляла: «Этот мерзавец сломал мне жизнь!»

Лялька тяжело вздыхала и уходила на кухню. Мать почему-то уже не было жалко.

Светика родители раздражали – вечно крутятся вокруг нее, хороводы водят. Мать до сих пор ей ногти на ногах стрижет. Противно. Хотя любой дочуркин каприз бегут исполнять наперегонки. Даже смотреть на них смешно. Короче говоря, «то, чего требует дочка, должно быть исполнено. Точка».