И сгинет все в огне - стр. 55

Он вонзается в мир, вонзается в мир. Я представляла, что это будет похоже на рисование в воздухе, но нет, это словно резка, высечение. Там есть сопротивление, есть что-то мягкое и влажное, как будто я погружаю локусы в плоть. Рука дрожит слишком сильно, и мне становится все труднее и труднее дышать, и теперь ощущение, как будто в мою голову кто-то вгрызается, будто что-то пожирает мои мысли, разъедает меня. Я не была готова к такому. Мне следовало подождать. Но нет, я уже начала, уже слишком поздно, поэтому остается только продолжить.

Я уже решила, какой глиф высеку: самый простой из тех, что были в заметках, шар света. В конце концов, свет безвреден. Это же просто… свет. Даже если я ошибусь, что в худшем случае может произойти? Тогда я еще не знаю, что свет может быстро перейти в тепло. Тогда я еще не знаю, как яростно он может гореть.

Основа света – это всего лишь одна вертикальная полоса, и, когда я рывком опускаю локус вниз сквозь это, чем бы ни было то, что я проткнула, появляется линия, висящая в воздухе, светящаяся ярчайшим люминесцентным белым светом, настолько ярким, что больно смотреть, настолько ярким, что я заплакала бы, если бы в этом месте было возможно плакать. Рот наполняется вкусом крови и пепла, а голова болит все сильнее и сильнее, но я напрягаюсь, чтобы сосредоточиться на задании, и высекаю вторую форму, пару диагональных линий, одну сверху, одну снизу. Шум становится громче – стремительное жужжание, как будто приближается рой насекомых. Я вырезаю нижнюю линию, но, Боги, так трудно двигаться, как будто я движусь против течения, как будто рука весит тысячу тонн. Я заканчиваю последнюю линию, верхнюю, но…

Рука соскакивает. Рука просто соскакивает. Вес был слишком велик, шум слишком громок, и, вместо того чтобы вывести диагональную линию сверху, я высекла длинную косую черту через первый глиф, прорезав его насквозь. И мгновенно что-то произошло. Что-то плохое. Глиф начинает дрожать, пульсировать, воздух вокруг него сворачивается и вибрирует. Нити света пронизывают его с отчаянным рвением, и все дрожит, гудит и извивается.

Я все испортила. О Боги, я все испортила. И теперь мне страшно, по-настоящему страшно. Я не знаю точно, что происходит, когда глифы высечены неправильно, но знаю, что это плохо, и это происходит прямо сейчас. Я поворачиваюсь, чтобы бежать, и, хотя я больше не смотрю на глиф, я вижу его свет, яркий, горячий и пульсирующий, и слышу позади себя треск, похожий на хруст ломающегося льда.

Глиф позади меня взрывается с ослепительным хлопком. Обжигающие лучи белого света протыкают воздух, как копья, пронизывая деревья и оставляя пылающие полосы на земле. Я чувствую волну тепла и воздуха, которая сбивает меня с ног, отбрасывая вперед, глубже в туман и серость, где я резко ударяюсь о землю. Тело горит от пронизывающего холода. Я смотрю вниз, на свою ногу и вижу, как кожа пузырится и покрывается волдырями в месте, в которое попал луч. Но еще хуже ощущения в груди. Я не могу дышать, не могу кричать, не могу хватать воздух ртом. Как будто легкие наполнены пеплом, каждый вдох – хрип. Я пытаюсь вернуться в Реальность, но не могу. Жужжание насекомых перерастает в оглушительный шум, хлопья пепла кружат надо мной, ползут по мне, и, клянусь, что-то приближается ко мне сквозь туман, крадется в мою сторону, фигура в сером, высокая, худая и костлявая, чирикающая и рычащая, со слишком большим количеством конечностей.